...А затем началось долго ожидавшееся «летнее» наступление обеих противостоящих друг другу армий — Операция «Цитадель». Затем — внезапный крах и уничтожение Группы армий «Африка», окруженной в Тунисе. И в самый разгар проведения Операции «Цитадель» — высадка, успешная высадка, подобно удару молнии, англо-американцев в Италии. В Сицилии. Причем это произошло именно тогда, когда кризис Операции «Цитадель» начал разрешаться в пользу германских войск. Многодневные танковые бои в районе Прохоровки, где сцепились намертво танки трех танковых дивизий СС и гвардейская танковая армия советского генерала Ротмистрова с приданным ей гвардейским танковым корпусом, закончились полным разгромом советской танковой группировки. Генерала Ротмистрова Сталин уже хотел отдать под суд военного трибунала — тот, имея подавляющее превосходство в танках, умудрился потерять почти все танки своей армии. Безвозвратные же потери немецких танков составили всего пять единиц. Этот вопиющий факт объяснялся тем, что поле боя осталось за немцами. И они имели все возможности спокойно эвакуировать с поля боя все свои подбитые и поврежденные в бою танки. А потом так же спокойно их восстановить и снова бросить в бои. Поврежденные же и подбитые советские танки немцы за эти несколько дней полного контроля над полем боя также спокойно все взорвали или уничтожили иным путем.
И только поспешное отступление немцев с поля боя в районе Прохоровки в результате спешного свертывания Операции «Цитадель», завершившееся поспешным отступлением германского вермахта от Курска, Орла, Брянска, с Локотьщины, остановило Сталина. И он тогда не стал отдавать под однозначно неумолимый (погоны с плеч, ордена и медали — на стол, а сам пошел вон, марш-марш — в штрафбат) и жестокий суд военного трибунала проштрафившегося генерала Ротмистрова. Более того, разгром советской танковой армии под Прохоровкой был объявлен величайшей победой советского оружия. Ставшей потом «Величайшей Победой Советского Оружия». А также ярким проявлением военного гения советских полководцев и их превосходства над военной мыслью германского генералитета. И вообще тотального превосходства передовой советской военной доктрины над отсталой, замшелой и авантюристической германской.
Вслед за этим последовала поспешная эвакуация огромного количества мирного населения РГО «ЛОС» на территорию Белоруссии. Перебазирование туда же всех частей РОНА. Всей администрации РГО «ЛОС». Всех, имевших к ней какое-либо отношение.
Но сначала был Севск.
Был двухсуточный, не прекращавшийся ни днем ни ночью кровопролитный и ожесточенный штурм древнего русского города Севска тремя дивизиями Красной Армии. Закончившийся полным уничтожением окруженного там 4-го полка РОНА. И тех простых локотьчан, которые присоединились к народоармейцам из 4-го полка, вместе воевали и вместе погибли на улицах города.
...Нет повести печальнее на свете…
Глава 23.
ВЗЯТИЕ КРАСНОЙ АРМИЕЙ СЕВСКА. ГИБЕЛЬ 4-ГО ПОЛКА РОНА
4-й полк Русской Освободительной Народной Армии во время летнего наступления Красной Армии обеспечивал, наряду с другими полками РОНА, общий отход немецких частей 2-й танковой армии и прикрывал Севское направление. Командиру полка майору Андрею Рейтенбаху было приказано удерживать Севск до тех пор, пока не будет завершено общее отступление РОНА и 2-й танковой армии вермахта. А также мирного населения РГО «ЛОС», под погрузку которого немцы выделяли несколько десятков железнодорожных эшелонов. Затем 4-й полк РОНА должен был оторваться от частей Красной Армии и быстро отходить на запад.
Командовал 4-м полком РОНА молодой (по некоторым данным, ему было тогда всего 26—28 лет) майор РОНА Андрей Рейтенбах. Он происходил из поволжских-немцев, предки которых были завезены императрицей Екатериной II на безлюдные степные берега Волги из перенаселенных Мекленбурга, Померании и Саксонии. По версии ИПХ, Андрей Рейтенбах вместе со своим младшим родным братом Владимиром также до войны принимали участие в антисоветском подпольном вооруженном сопротивлении. У катакомбников ИПХ есть данные о том, что и в Красную Армию Андрей Рейтенбах вступил, выполняя тайное задание подпольной антисоветской организации. Так или иначе, но в Русское государственное образование на Орловщине бывший старший лейтенант РККА Андрей Рейтенбах и его брат Владимир пришли поздней осенью 1941 г. с оружием в руках и во главе небольшого отряда. Имевший в РККА офицерское звание Андрей Рейтенбах быстро выдвинулся в РОНА на должность командира сначала батальона, а затем и создаваемого 4-го полка РОНА В начале 1942 г. ему было уже присвоено звание капитана РОНА, а в начале 1943 г. он стал майором РОНА Его младший брат служил в разведке РОНА.
...Помимо бойцов 4-го полка, в кровавой, отчаянной, самоотверженной, героической, сапопожертвованной обороне города Севска принимали участие также и бойцы РОНА, которые не пожелали эвакуироваться. И решили остаться на родной земле и, если потребуется, разделить ее смертный час. А также сотрудники городской администрации из числа местных жителей, до последней минуты обеспечивавшие плановую эвакуацию Русского государственного образования. Эвакуации тогда подлежали в первую очередь жители РГО «ЛОС»: члены семей военнослужащих, работники административных органов, различных предприятий и учреждений РГО «ЛОС», войсковое имущество, а затем все желающие (именно в такой последовательности). Завершив эвакуацию, сотрудники городской администрации взяли в руки оружие и встали плечом к плечу с бойцами 4-го полка РОНА, а также с бойцами РОНА из числа местных жителей. Именно по ним пришелся убийственный, все сокрушающий удар нахлынувшей махины нескольких стрелковых дивизий Красной Армии, усиленных танками. Полк, добровольцы и местная администрация в течение долгих, тянувшихся бесконечно двух суток обороняли город Севск, ведя там кровопролитнейшие уличные бои. В то время как основные силы РОНА, а также многочисленные беженцы и эвакуируемые мирные жители РГО «ЛОС» (в общей сложности до 80 000 человек, многие тысячи голов домашнего скота, десятки тысяч подвод с имуществом) стремились покинуть район наступления.
Андрей Рейтенбах и его подчиненные смогли прикрыть как отступление частей РОНА и 2-й танковой армии вермахта, так и эвакуацию большого количества мирных жителей РГО «ЛОС». Хотя с мирными жителями получилось хуже. Только 30 000 человек смогли эвакуировать по железной дороге, хотя и это число огромно. Исходя из среднего количества людей в одном эшелоне, примерно 600—1000 человек, для эвакуации такого числа понадобилось как минимум от 30 до 50 эшелонов. Но фактически число таких эшелонов было значительно больше, так как жители покидали свой родной край не налегке, а с минимальным запасом еды, зимней и другой одежды, мебели, другого скарба. Даже несколько тысяч коров-кормилиц захватили с собой локотьчане на новое место. А значит, везли также для них фураж — сено и зерно.
Это не считая того, что по железной дороге перебрасывалась военная техника Русской Освободительной Народной Армии. Многие десятки танков, бронемашин, грузовиков, тракторов, орудий, пушек, зенитных орудий, минометов, сотни и сотни зарядных ящиков, в том числе и на двуколках, десятки тысяч снарядов, мин, миллионы патронов, полевые кухни, мастерские, зимнее обмундирование, другое воинское имущество.
Так что, скорее всего, число эшелонов, выделенных германскими властями для эвакуации мирных жителей РГО «ЛОС», значительно превышало не только число 50, но и было значительно больше 100 эшелонов.
Но еще большему количеству локотьчан места в эшелонах уже не досталось. От 50 000 до 70 000 локотьчан уходило от советской власти на запад в пеших колоннах. И далеко не все они дошли до заветной, спасительной и безопасной тогда для них Белоруссии. Немалое количество пеших колонн было перехвачено наступавшими частями Красной Армии. И все люди, которых не уничтожили на месте сразу, а таких было, скорее всего, большинство, были впоследствии переданы частям НКВД. И уже те разобрались, как умели, с предателями
Родины. А умели они именно это делать очень хорошо.
Не желающие возвращаться под власть коммунистов автоматически считались «предателями родины» и им выделили отдельный пункт в Директиве Начальника Главного управления военных трибуналов № 003486 от 26.10.42 г.: «е) за добровольный уход с оккупационными войсками при освобождении захваченной ими территории» - ВМН. Кроме того их можно было назначить «изменниками родины» и «пособниками оккупантов» используя Указ Президиума ВС СССР № 39 от 19.04.43 г. который предусматривал: 1. Публичное повешенье с многодневным висением (указ специально это оговаривал). 2. Каторга на 15-20 лет. Кроме этого на колонны мирных беженцев уходивших от наступающей красной армии устраивали охоту с самолетов и без этих формальностей и «партизаны» устраивали засады и уничтожали сколько только смогут. Если все таки не удавалось избежать освобождения оставалось прикидываться, что их угоняли насильно, но все равно клеймо подозрения висело над каждым кто побывал под оккупацией до их смерти.
...4-й полк РОНА совместно с остатками 459-го пехотного полка 251-й пехотной дивизии вермахта успешно выполнял задачу по прикрытию отхода частей РОНА и 2-й танковой армии вермахта, а также эвакуации гражданского населения РГО «ЛОС». И в это время на левом фланге оборонявшихся в Севске частей РОНА, севернее Севска, танковые части Красной Армии прорвались на запад. А оттуда навстречу им, с тыла, ударили подошедшие с запада, из Карасевских и Игрицких лесов, отряды партизан, теперь уже не емлютинцев, а горшковцев. Части соединились и атаковали важные тактически села Лагеревка и Тростная, находившиеся на шоссе Севск — Локоть в нескольких километрах южнее лесной реки Нерусса. И почти в двадцати километрах западнее города Комаричи, одного из восьми районных центров РГО «ЛОС». Причем из Комаричей еще не успели эвакуироваться тыловые и технические части Русской Освободительной Народной Армии. Застигнутые врасплох, эти части все же смогли оказать сопротивление удару мощного бронированного кулака, построить фронт сопротивления и прорваться на юго- запад, к Севску. После этого 69-я стрелковая дивизия РККА, усиленная танками и отрядами партизан, повернула на юг и начала безостановочное движение на
Севск. Противопоставить этим мощным силам было уже нечего.
...Участь 4-го пехотного полка и присоединившихся к нему солдат РОНА из Комаричей, а также просто жителей РГО «ЛОС», оказавшихся в окружении, была этим ударом решена. Они все были окончательно отсечены от своих, попав в почти полное окружение. Оставалась только тоненькая ниточка дороги строго на запад от Севска через Пушкарскую Слободу — Буковище — Пушкино и ответвляющаяся от нее на юго-запад дорога через Марицкий Хутор — поселок СТФ (ныне Трудовик) — Слободка Орлик Но и они были перерезаны на второй день боев за город Севск
В этом стальном и смертельном кольце 4-й полк РОНА, другие бойцы РОНА, а также присоединившийся к ним персонал гражданских учреждений РГО «ЛОС» бились двое суток как "солдаты двенадцатого часа" в развалинах полностью уничтоженного древнего русского города Севска. Пощады из окруженных не ожидал никто. Ни офицеры и солдаты РОНА, ни бывшие гражданские служащие РГО «ЛОС». Ни раненые в госпитале. Ни сами врачи и медсестры.
Как уже упоминалось, помимо вышеназванных частей и подразделений РОНА, в районе Севска были размещены отдельные пехотные и артиллерийские подразделения немецкого 459-го пехотного полка 251-й пехотной дивизии. Все они были крайне потрепаны и обескровлены в предыдущих ожесточенных боях. Весь гарнизон «крепости Севск» не превышал и 2600—3000 человек при примерно полутора-двух десятках артиллерийских орудий разных калибров. При этом примерно 500—1000 человек из этого числа представляли собой различного рода гражданских жителей, взявших в руки оружие. Работники администрации Русского государственного образования «Локотское Окружное Самоуправление», самоохранцы из окрестных сел и т.д.
На Севск были нацелены сразу 3 стрелковые Дивизии Красной Армии, усиленные танковыми частями.
С севера город, точнее, его предместье Стрелецкую Слободу, должна была атаковать прорвавшая накануне фронт севернее Севска 69-я Краснознаменная стрелковая дивизия 18-го стрелкового корпуса 65-й армии РККА генерал-майора Кузовкина.
Восточнее города позиции вдоль реки Сев с апреля 1943 г. занимали полки 60-й стрелковой дивизии генерал-майора Кляро 27-го стрелкового корпуса РККА. Они располагались от устья реки Стенега на севере и вплоть до южной границы Юрасова Хутора на юге. Южнее 60-й дивизии располагались части 193-й стрелковой дивизии того же корпуса.
...60-я стрелковая дивизия РККА была не простой стрелковой дивизией. Для того чтобы иметь наиболее полное представление об этой несколько необычной дивизии и ее командирах, следует привести здесь достаточно пространный, но подробный документ, хранящийся в РГАСПИ, Ф. 83. On. 1.Д. 20.Лл. 27—29:
«Секретно.
Члену Государственного Комитета Обороны тов. Маленкову
Командующему войсками Центрального фронта генерал-полковнику тов. Рокоссовскому
Докладная записка
«О состоянии 60-й стрелковой дивизии»
Командир 60 сд полковник Кляро И. В.
Зам. командира сд по политчасти
полковник Юрченко Ю. С.
начальник штаба сд полковник Либерзон З.Л.
Начальник Политотдела подполковник Громов М. Д.
Выполняя Ваше приказание, мною совместно с подполковником Ермаковым и майорами Рудаковым и Егориным проверено состояние 60 сд, входящей в состав 2-й танковой армии. Проверкой установлено, что 60 сд была сформирована 7 июля 1941 года в Ленинском районе Москвы и носила название 1-й Ленинской дивизии ополчения.
В сентябре 1941 года дивизия вела первые бои в районе Ельни, затем Спас-Деменска, где попала в окружение противника, причем из старого состава ополченцев остались только тылы дивизии.
С 10 октября 1941 года дивизия пополнилась личным составом и вместе с этим получила порядковый номер 60 сд. Октябрь, ноябрь и декабрь вела бои под Серпуховом и в направлении на Полотняный Завод.
1 января 1942 года выведена в Серпухов на формирование, где полностью получила личный состав и вооружение и 27января передана в состав
3-й армии Брянского фронта, где провела ряд ожесточенных боев, дважды пополняясь личным составом.
Над 60 сд шефствуют предприятия и учреждения Ленинского района г. Москвы. Дивизия поддерживает тесную связь с Ленинским райкомом ВКП(б), Нарком- пищепромом и т. д.
На Центральный фронт 60 сд прибыла из состава 3-й армии Брянского фронта 24 февраля 1943 года, удовлетворительно совершив марш пешим порядком в условиях зимнего бездорожья расстоянием до 450 км.
К моменту своего прибытия на Центральный фронт дивизия в своем составе имела личного состава — 7384, лошадей — 1081, грузовых машин — 66, тракторов СТЗ — 7, раций — 17, винтовок — 6030, автоматов — 708, пулеметов ручных — 1-77, пулеметов станковых — 89, пулеметов зенитных — 9, ПТР — 162, пушек разных — 69, минометов — 178, боеприпасов: от 03 до 0,65 боекомплекта, продовольствия — от 5 до 3 сутодач.
Надо сказать, что в результате нераспорядипгельности кожаная обувь для личного состава была оставлена в тылах 3 -й армии (Выползово) и сейчас люди ходят в валенках. За кожаной обувью посланы автомашины.
В дивизии имеются представители 21 национальности СССР, из них: русских — 62 процента, украинцев — 10 процентов, казахов — 12 процента, азербайджан — 33 процента, татар — 1,7 процента, других национальностей — 10 процентов.
Весь личный состав — участники Отечественной войны против немцев. Из них орденоносцев — 347 человек, коммунистов — 20 процентов, комсомольцев — 12 процентов.
За время наступательных боев на Центральном фронте с 26 февраля по 16 марта дивизия понесла потери: убитых — 723, раненых — 1685, пропавшими без вести — 17, больными — 166, всего — 2566 человек (скорее всего — опечатка или просто безграмотность составлявшего записку, так как в сумме это — 2591- СВ.).
При этом нанесли потери противнику: убито 745, ранено 1150 солдат и офицеров, взято в плен 84 человека, уничтожено: танков — 3, пушек — 3, пулеметов — 25, взято трофеев: складов с боеприпасами — 8, орудий — 14, легких пулеметов — 45, станковых пулеметов —11, пушек — 10, танков — 1, грузовых машин — 2, тракторов — 1, мотоциклов — 6, радиостанций — 5
Главная причина больших потерь в дивизии заключается в том, что командир и штаб дивизии, командиры полков плохо организуют руководство и управление боем. Разведка переднего края и сил противника, по сути дела, ни в дивизии, ни в полках не ведется. Вопросами рекогносцировки, взаимодействия, взаимосвязи и взаимоподдержки частями друг друга в дивизии пренебрегают. В результате всего этого части теряют связь со штабом дивизии и друг с другом, действуют изолированно, на свой страх и риск. И если при этом еще учесть недостаточный опыт командиров полков, зачастую попадают в подготовленные противником огневые мешки и несут излишние потери. Подтвердим это некоторыми фактами:
— 1283 сп (командир полка подполковник Фомин) приказ штадива № 008 от 25.2.43 г. 18.15 на наступление получил 26.2.43 г. в 0.35, час атаки 7.00 26.2.43. К этому времени полк был расположен от исходных позиций на расстоянии в 5—8 км. До этого полк-никакой разведки противника не вел, так как только что прибыл с марша. Посланная после поступления приказа штадива разведка вернулась в 5.00, не принеся никаких данных об огневых точках противника и линии переднего края, в связи с тем, что время было ночное. Штаб дивизии также не имел разведданных.
Рекогносцировки местности из-за темноты проведено не было. В связи с этим и артиллерия не могла быть поставлена на огневые позиции. В приказе штадива в качестве одного из маршрутов для полка предлагалась дорога Дмитриев — Липки. Когда же полк подошел к этой дороге, то оказалось, что она находится в руках противника. Полк здесь же вынужден был ввязаться в бой.
Таким образом, 1283 сп начал бой вслепую, без разведки противника, без рекогносцировки местности, без артиллерийской поддержки. Поэтому не случайно, что он за первый день боя 26 февраля потерял 187 человек, из них 31 убитыми и 156 ранеными. 27 февраля здесь же потеряно еще 159 человек.
2 марта 1943 года при наступлении на Меркуловку командир дивизии приказал командиру учебного батальона капитану Мишутину прикрыть фланг дивизии. Мишутин не выполнил приказа, а штаб дивизии не проконтролировал. Мишутин потерял связь со штабом дивизии, вышел вперед боевых порядков дивизии, был пропущен немцами, а затем с флангов и с тылу подвергся ожесточенному обстрелу. За краткое время учебный батальон потерял: убитыми — 71, ранеными — 102, всего 173.
Так же по-глупому попал в затруднительное положение и 1281 сп (командир палка майор Ощепков). Тов. Ощепков и по возрасту и по стажу молодой командир палка. 9 марта 1943 года при наступлении на Козинку он не разведал противника и не подумал о стыке с соседом и о своих флангах. Командир и штаб дивизии не проверили готовность полка к бою. В результате полк был пропущен в огневой треугольник Угреевичи-Добрудчин-Козинка и под перекрестным огнем потерял убитыми 36, ранеными 67. Всего 103, причем все 3 комбата и 2 заместителя их вышли из строя. Кроме того, потерял 6 станковых пулеметов (из них 3 оставлены противнику), 3 ПТР, 4 миномета. В результате медлительности командира 60 сд полковника тов. Кляро командиры полков зачастую не имеют времени на освоение боевого приказа. Поэтому, как правило, спешат и выводят стрелковые батальоны «на авось».
Например, 28 февраля в 4.00 дивизия получила боевой приказ штбарма на наступление. Час атаки 10.00. Собравшиеся у командира дивизии командиры полков и работники штаба до 9.00 ожидали, пока т. Кляро примет решение, т. е. для командиров полков времени уже не осталось.
— Этот же день — 28 февраля характерен и тем, что штаб 2-й танковой армии включил в свой боевой приказ средства усиления и поддержки 60 сд, заведомо зная, что эти средства не могут быть использованы на данном участке. В приказе указывалось, что 60 сд будут поддерживать: вся артиллерия 11 тк, вся артиллерия 112 сд, 37 гвардейский минометный полк и 27 гвардейский тп. На самом же деле оказалось, что артиллерия 11 тк ушла с корпусом на Севск, артиллерия 112 сд стояла далеко на подходе без тягла, 37 гмп был в 15 км без горючего и масла, а из 21 танка 27 гв. тп прибыло лишь 5. Поэтому должной поддержки и взаимодействия не получилось.
По состоянию на 16 марта в дивизии насчитывается 5461 человек. Из них активных штыков вместе с автоматчиками, пулеметчиками, разведчиками, минометчиками и артиллеристами — 3337. Кроме того, дивизия получила местное пополнение в 400 человек, Вооружением дивизия обеспечена. Боеприпасов имеет от 0,3 до 0,6 боекомплекта. 20 автомашин стоят в Дмитриеве и с часу на час ждут подвоза боеприпасов.
Политико-моральное состояние личного состава крепкое. Настроение бодрое. В прошедших боях личный состав дрался самоотверженно и готов к выполнению очередных боевых задач.
Таким образом, несмотря на большие потери, дивизия не обескровлена. Она и сейчас является крепкой, боевой единицей. Последние действия дивизии по отражению вражеских контратак показали, что 60 дивизия является боеспособным соединением.
Дивизией командует полковник Кляро Игнатий Викентьевич. Год рождения 1895, беспартийный, окончил Академию им. Фрунзе. 10 лет преподавал тактику в Военно-политической академии им. Ленина, в свое время подвергался аресту. Дивизией командует с ноября 1942 года. Представляет собой тип среднего командира стрелковой дивизии. В тактическом отношении грамотен. Работать может и желает. В силы и возможности своей дивизии верит. Любит не учить, а поучать. В своих рассуждениях излишне пространен, в принятии решений несколько медлителен. В бою смел, в сложной обстановке не теряется. Болезненно воспринимает тот факт, что с ноября 1942 года не утвержден в должности. Кроме того, обижен на то, что в звании полковника Красной Армии ходит с 1935 года, а также до настоящего времени не награжден, хотя в Отечественной войне участвует с 1941 года и был контужен под Москвой.
Вывод:
Политико-моральное состояние дивизии крепкое и настроение бойцов и командиров бодрое. Дивизия боеспособна. Личный состав верит в свои силы и готов к выполнению очередных задач.
Если командир 60 сд полковник Кляро не будет переведен на штабную или преподавательскую работу, то его следует утвердить в должности и поставить вопрос о присвоении ему звания «генерал- майор».
Начальник Танкового отдела ПУЦФ подполковник Чернышев 18 марта 1943 г.».
Этот документ достаточно подробно характеризует очень многое.
Во-первых, то, что 60-я стрелковая дивизия не была обычной регулярной дивизией РККА. Она, можно сказать, вообще не была дивизией регулярных войск. Точнее, если она и была дивизией регулярных войск, то стала ею не сразу. Она была создана в самые первые дни войны, уже к 7 июля, всего-то через какие-то 16 дней войны. И создана полностью из добровольцев, коммунистов и комсомольцев Москвы, как «1-я Ленинская дивизия ополчения».
«Ленинская дивизия», хотя и просуществовала всего какие-то несколько месяцев и непосредственно в боях участвовала лишь даже меньше месяца, оставила след в памяти немцев. В своих воспоминаниях они отмечали появление на фронте какой-то особой «Ленинской дивизии», отличавшейся безрассудной отчаянностью и потрясающей воображение немцев жестокостью по отношению к пленным и раненым военнослужащим противника. И при этом такой же поражающей неумелостью в ведении боевых действий. В нее отбирались яростные фанатики коммунистической идеи, хотя и не умевшие воевать, но и не жалеющие при этом ни своих, ни чужих жизней.
Такие дивизии на поле боя регулярных армий долго не живут, и практически полное уничтожение «1-й Ленинской дивизии ополчения» менее чем за месяц боев — закономерный итог ее «жизнедеятельности». Но сохранившийся в целости и сохранности кадр дивизии, ее командиры и тыловые подразделения, сохранили дух лютости и беспредельной жестокости, присущей «первому составу» дивизии. И все это в полной мере ясно и выпукло проявилось потом во время августовских 1943 года боев за Севск.
Во-вторых, то, какими были советские дивизии периода прошлой войны, как они воевали. Обратите внимание на выделенные автором книги в «Докладной записке» места. Здесь буквально и ясно обозначены чуть ли не все те беды, которыми страдала на протяжении всей войны Красная Армия.
Это и скотское отношение вообще ко всем дивизиям народного ополчения без исключения, брошенным буквально на убой в начале войны. В сентябре дивизия была брошена в бой, а уже в начале октября от нее остались одни только тылы.
Кстати, поразительная неуязвимость тылов являлась особенностью всех без исключения дивизий и полков Красной Армии в прошедшей войне. Именно эту особенность очень быстро своим тонким нюхом уловили всевозможные проходимцы и подонки. Которые моментально насытили эти тылы собою, любимыми. И в дальнейшем раз за разом отводились с передового края в дальний тыл на переформирование, где напрочь выбитые роты, батальоны и полки вновь, как бычьи кишки колбасным фаршем, набивались человеческим мясом новых, кое-как обученных пополнений. И опять гнались на передовой край, где с удручающей последовательностью опять выбивались в атаках на неподавленный край обороны противника. А целехонькие, без единой царапинки, тыловики опять выживали, постепенно обрастая, помимо животов, неположенными им боевыми орденами и медалями. Матерели и обрастали такими нужными не только на войне связями и связишками, ценностями и барахлишком.
Это и скотское отношение со стороны советского командования к подчиненным им солдатам. Дивизия была переброшена из одного фронта в состав другого лютой зимой и по бездорожью — пешком. Хорошенько вдумайтесь только в эти действительно жуткие строки: «На Центральный фронт 60 сд прибыла из состава 3-й армии Брянского фронта 24 февраля 1943 года, удовлетворительно совершив марш пешим порядком в условиях зимнего бездорожья расстоянием до 450 км». И эту дивизию, без предоставления какого-либо отдыха измотанным донельзя зимним пешим маршем в 450 километров по бездорожью, обмороженным, голодным, несколько суток фактически не спавшим людям, тут же посчитали готовой для сиюминутного, не подготовленного, «с марша», наступления.
Это и поистине хамское отношение к своим прямым обязанностям со стороны все время, несмотря на накал боев, остающихся невредимыми тылов дивизии. «..В результате нераспорядительности кожаная обувь для личного состава была оставлена в тылах 3-й армии (Выползово) и сейчас люди ходят в валенках».
Это и из рук вон плохая разведка, в результате чего солдатам приходилось наступать на не только неподавленные пулеметы, минометы и орудия, но даже и попросту на пулеметы, минометы и орудия, не выявленные разведкой. «...В связи с тем, что время было ночное. Штаб дивизии также не имел разведданных». По сути, дивизию бросили не в наступление. Нет, ее бросили в неизвестность, в тьму кромешную, в задницу, в тартарары. В тьму не только из-за того, что ночь на дворе. А в первую очередь из-за того, что неизвестно — а что там, впереди? Чистое поле? Или густая хорошо укрепленная сеть обороны противника? Обильно напичканная минными полями, заграждениями, пулеметными гнездами и орудийными позициями, ДОТами и ДЗОТами. Это не разгильдяйство. Это — военное преступление против собственных войск.
Это и неумелое, неповоротливое, некомпетентное с военной точки зрения командование солдатами. Причем на всех уровнях: полковом, дивизионном, армейском, фронтовом, высшем. Ведь именно Кремль, Сталин, в начале сорок второго года решил закончить войну до исхода года. И погнал войска всех фронтов в никак не подготовленные генеральные наступления. А командующие фронтами, привычно «взяв под козырек», механически передали этот приказ, но уже со своими собственными добавлениями — в армии. А командующие армиями и корпусами, подобострастно и привычно щелкнув каблуками ярко начищенных денщиками хромовых сапог и еще более усугубив этот приказ своим тупым и грубым матерным «Давай!» буквально пинками погнали дивизии вперед. И так далее и тому подобное.
А отдувался, обливаясь кровью и обильно платя за все это ..лядство своими жизнями, простой советский солдат.
По сути, приведенная здесь Докладная записка — это фактически Смертный Приговор Красной Армии. Который неуклонно приводился в исполнение на всех без исключения фронтах той войны, каждый день и ночь — все три года три месяца и восемнадцать дней, с 22 июня 1941 года по 9 мая 1945 года. И запредельные потери Красной Армии в прошедшей войне, исчисляемые десятками миллионов трупов собственных солдат, которые не только не подсчитаны до сегодняшнего дня, но и даже не захоронены, объясняется именно этим. А не тем, что «враг был силен и коварен», а Красная Армия — наивна и доверчива.
...60-я стрелковая дивизия РККА принимала участие в февральско-мартовском наступлении на Севском направлении. Том самом, закончившемся разгромом 2-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-майора В.В. Крюкова. С тех пор она стояла на восточном берегу реки Сев. Об этом эпизоде жизни 60-й стрелковой дивизии, закончившемся повышением ее командира полковника И.В. Кляро до звания генерал-майора, достаточно подробно описано в книге выдающегося современного ученого-историка, исследователя тех времен Бориса Вадимовича Соколова «Красный Колосс. Почему победила Красная Армия?», выпущенной в 2007 году издательствами «Яуза» и «ЭКСМО», в главе «История генерала Кляро». Единственная досадная ошибка, допущенная Борисом Вадимовичем, — это утверждение, что генерал Кляро погиб в Белоруссии 14 июля 1944 г. Он погиб раньше, и ниже читатель убедится в этом сам.
...60-я стрелковая дивизия РККА имела своими задачами:
на северном фланге ударом 1281-го полка от устья реки Стенега захватить опорный пункт, удерживаемый немецкими подразделениями и частями РОНА, — Детский Дом, открытый в прошлом, 1942 г., властями РГО «ЛОС». Затем частью сил наступать на юго-запад с целью захвата Пушкарской Слободы и северных районов Севска. А другой частью сил ударом от Детского Дома на северо-запад совместно с частями 69-й стрелковой дивизии захватить Стрелецкую Слободу, второй важный опорный пункт «крепости Севск» — ее «северные ворота»;
в центре 1283-й полк обязан был попытаться прорваться через болотистую низменную пойму правобережья реки Сев на ее левый берег, оттягивая на себя основные силы и резервы гарнизона «крепости Севск»;
главный удар наносился на юге силами 1285-го стрелкового полка в районе Юрасова Хутора, где имелся мост через реку Сев. Там же должна была переправляться через реку и 193-я стрелковая дивизия, во взаимодействии с которой полк и должен был захватить город. Далее дивизия должна была развивать удар строго на запад на Марицкий Хутор, где, по данным разведки, имелись сильные укрепленные позиции. После захвата Марицкого Хутора дивизия должна была захватить поселок СТФ (ныне Трудовик), расположенный в 5 километрах к западу от Марицкого Хутора. В дальнейшем дивизия должна была наступать к реке Десна с целью перерезать по пути Московско-Киевскую железную дорогу.
Впереди наступающих полков всех трех дивизий шли отдельные штрафные роты, переброшенные сюда специально для «обеспечения» успеха наступления.
Всего три стрелковые дивизии, нацеленные на Севск, вместе с частями усиления насчитывали от 25 000 до 30 000 человек и, таким образом, превышали силы защитников Севска практически в 10 раз. На вооружении советских дивизий было несколько десятков танков, дивизионы «катюш». Многочисленные артиллерийские части усиления. По сути, советские войска имели подавляющее превосходство во всех видах вооружения, а также в численности войск над защитниками города Севска: 4-м полком РОНА и немногочисленными немецкими частями усиления — остатками 459-го пехотного полка 251-й пехотной дивизии.
Единственное преимущество, которое имели защитники города, — удачная конфигурация берегов и наличие заболоченной поймы на восточном берегу реки Сев, которая протекала мимо восточной окраины города строго с юга на север. При этом на восточном, плоском и пологом, берегу реки располагалась широкая, до километра шириной, сильно заболоченная пойма. Которая делала невозможной атаку города «в лоб» с востока. По крайней мере, не давала шансов на успех наступающим отсюда. На северных же подступах к городу находились Детский Дом и Стрелецкая Слобода, по мере возможности превращенные в более-менее укрепленные узлы сопротивления. С юга к городу можно было прорваться через переправу и мост у южной окраины Юрасова Хутора. Далее на юг река Сев имела заболоченную широкую пойму уже с обоих берегов. Так что эти два участка, на севере в районе Детского Дома и на юге, в районе моста через Сев на южной окраине Юрасова Хутора, были наиболее опасными с точки зрения возможного штурма города. И именно их защитники города постарались укрепить как можно сильнее. Но в то же время подавляющее превосходство сил и средств Красной Армии над силами защитников города сводили на нет и эти попытки укрепить опасные участки.
Как ты хочешь укрепляй — не укрепляй эти участки, а от превосходства в силах противника над собственными в десять раз никуда не денешься. К тому же прорыв фронта севернее Севска и поворот 69-й стрелковой дивизии на юг, на город, еще более усугубляли положение защитников Севска.
За несколько дней до начала штурма города немецкая авиация оказала посильную помощь защитникам города — отбомбила Постельниковский лес. Он начинался от самой реки Сев южнее Юрасова Хутора и простирался на 8—10 километров на восток В этом лесу, в Постельниковском урочище, как раз сосредоточились для предстоящего наступления 1285-й полк 60-й стрелковой дивизии и большинство частей 193-й стрелковой дивизии. Во время бомбардировки Постельниковского леса немцы потеряли 2 пикирующих бомбардировщика «Ю-87» «Штукас». Потери от этой бомбардировки были нанесены в основном частям 193-й стрелковой дивизии.
Начало наступления на город было назначено на 7.00 26 августа 1943 г., но оно было перенесено на почти полтора часа из-за сильного тумана в долине реки Сев, являвшейся здесь линией фронта. Севернее Севска, где должен был быть нанесен главный удар всех трех дивизий, берущих город, было сосредоточено более 100 стволов на 1 километр фронта. Артподготовка началась фактически примерно в 8.15 — 8.17 и длилась 45 минут.
Одновременно с артиллерией и «катюшами» вся передняя линия обороны немцев и РОНА, а также позиции и отдельные опорные пункты, расположенные в глубине обороны, были накрыты также и мощной бомбардировкой с воздуха. По подсчетам участников штурма города с советской стороны, в бомбежках Севска в то утро принимало участие несколько сотен бомбардировщиков ВВС Красной Армии.
Затем, в 9.00, части авангарда, штрафные роты, пошли вперед.
Казалось, вся эта махина, вся эта мощь должна была стереть с лица земли все, что двигалось или шевелилось на другой стороне.
Но и здесь, как и почти везде на Восточном фронте, тут же оказалось, что огневые точки обороняющихся заранее не были вскрыты разведкой и не были подавлены советской артиллерией во время мощной, но все-таки довольно бестолковой артподготовки. Опять артподготовка и артнаступление велись, по сути, «по квадратам», «по площадям». «Точечного» огня на подавление огневых точек и опорных, пунктов опять не было.
Генерал-майор Л.И. Корзун, бывший во время штурма Севска лейтенантом, вспоминал в своих мемуарах, опубликованных в журнале «Военно-Исторический Архив» № 9 (81) в сентябре 2006 г.: «Нам было известно, что Севск обороняют подразделения 459-го пехотного полка 251-й пехотной дивизии немцев. Но конкретных данных об их численности, вооружении, расположении огневых средств ни мы, ни, похоже, вышестоящее командование не знали. И в дальнейшем это подтвердили результаты мощнейшей артиллерийской и авиационной подготовки».
Самое интересное и загадочное, что будущий советский генерал-майор, участник штурма Севска, в своих мемуарах ни словом не обмолвился о бойцах РОНА — защитниках древнего города. Как будто их и в помине не было. Хотя из его мемуаров ясно чувствуется, что они там были. Так, например, он поражается ожесточенности сопротивления защитников Севска. И приводит говорящий сам за себя страшный факт: за все время двухдневных боев в Севске советскими войсками был взят только один пленный — немецкий лейтенант, командир взвода разведки артдивизиона. Эти слова — яркое подтверждение тому, что защищали Севск народоармейцы из РОНА. Их в плен не брали.
...После завершения артподготовки советские войска пошли в атаку, и шедшие первыми штрафные роты были почти все полностью положены метким пулеметным огнем из оставшихся невредимыми огневых пулеметных точек. Вот оно где сказалось — отсутствие должной разведки.
Несмотря на шквальный артобстрел, а также штурмовки позиций защитников Севска штурмовиками «ИЛ-2» и бомбардировки массами советских бомбардировщиков, дела у 1283-го и 1285-го полков не заладились. Солдатам 1283-го стрелкового полка не удалось преодолеть широкую болотистую пойму правого берега реки Сев.
<ик>В лоб через болота!
Командиры бесполезно клали людей здесь в болота, но прорваться на левый, западный, берег реки им так и не удавалось. Такие же большие потери понесли и бойцы 1285-го стрелкового полка. Защитники Севска заранее пристреляли узкий участок реки, на котором была возможна переправа через реку, и теперь без промаха долбили по нему, выкашивая цепи наступающих советских солдат. Уже через два часа бесплодного штурма ряды этих двух полков были настолько обескровлены, что командир 60-й стрелковой дивизии генерал-майор Кляро был вынужден бросить в бой свой единственный резерв — 2-й батальон 1285-го полка. Который он первоначально хотел пустить в дело для усиления удара в совершенно другом месте — на севере, в районе Стрелецкой Слободы. О количестве потерь можно судить по таким строкам уже цитировавшихся здесь воспоминаний Л.И. Корзуна: «...Через Сев переходили по штурмовым мостикам. Неподалеку уже был деревянный мост, быстро собранный саперами из заранее заготовленных конструкций. Но он допускал только одностороннее движение, и регулировщики поочередно пропускали по нему машины и повозки то в сторону Севска, то обратно.
В Севск тянули артиллерию, преимущественно противотанковую и полковую, шли машины и повозки с боеприпасами. А обратно они возвращались заполненные ранеными. Раненых было очень много. Некоторые с ранениями рук шли в медсанбат пешком...».
Только с вводом в бой резерва войскам 60-й стрелковой дивизии удалось прорваться между Пушкарской Слободой и северными районами Севска к реке Марица, разрезав таким образом силы обороняющихся и изолировав группировку русско-немецких войск, засевшую в Стрелецкой Слободе, от основных сил оборонявшихся в городе. При этом войсками Красной Армии был захвачен монастырь, находившийся как раз в этом месте и доминировавший над окружающей местностью. После этого советские войска приостановили свое наступление, так как советскому командованию требовалось привести в порядок свои силы и подтянуть артиллерию и боеприпасы. Тем более что наступавшие войска понесли такие серьезные потери, что в сложившихся условиях дальше наступать с такими же темпами было уже просто некем и нечем. Требовалось еще раз основательно уничтожить артиллерийским огнем выявленные многочисленные новые опорные пункты и огневые точки защитников города. И только после этого можно было возобновить наступление.
К ночи обстановка в городе характеризовалась следующим образом. Вернемся опять к строкам воспоминаний Л.И. Корзуна. «Полностью город не взят, там еще порядочно фрицев (опять — ??? советского мемуариста. В Севске немцев было едва одна десятая часть от общего количества защитников города. — СВ.). Не взят и поселок Морицкий (Марицкий Хутор. — СВ), где у них как будто основная оборона.
Конечно, как полагается, был и порядочный бардак. Связь нарушилась, перепутались подразделения разных полков и даже дивизии... Ночью наш батальон получил задачу выдвинуться на западную окраину Севска и закрепиться. Но комбат неправильно понял задачу и выдвинул батальон в район деревянного города (Пушкарская Слобода. — СВ).
Моя рота ближе других находилась к деревянному городу (Пушкарской Слободе. — СВ.), поэтому снова выдвигалась и вступала в бой первой. А в это время как раз началась общая ночная атака. Она была совершенно не подготовлена. Атакующие подразделения не знали, ни какие силы противника перед ними обороняются, ни где находятся его огневые средства. Артналет провели не по конкретным целям, а наугад (типично советский метод проведения артналетов. — СВ.). Комбат стал же слишком торопить меня скорее продвигаться вперед. Станковые пулеметы и ПТР отстали».
Ночная атака советской 60-й стрелковой дивизии РККА, бездарно подготовленная, так же бездарно и закономерно провалилась.
К утру защитники Севска контролировали Стрелецкую Слободу, часть Пушкарской Слободы южнее реки Марица (Маршава) и центральные районы самого города Севска.
Марицкий Хутор также оставался в их руках. При этом смешанные русско-немецкие силы защитников в Стрелецкой Слободе и Пушкарской Слободе были изолированы от остальных войск РОНА и немецкого 459-го пехотного полка. Так же, как и отступившие в Марицкий Хутор основные силы 459-го пехотного полка были изолированы от основных сил 4-го полка РОНА, засевших в собственно городе Севск. И сжатых с юга и юго-запада силами 193-й стрелковой дивизии. С востока протекала река Сев с заболоченным восточным берегом и подразделениями 1283-го стрелкового полка, контролировавшими этот берег. И наконец, с северо-востока, севера и северо-запада на них наседали полнокровные пока еще батальоны 1285-го стрелкового полка.
Второй штурм города Севска начался в 6.30 27 августа 1943 г. Мощнейшим артиллерийским налетом советской артиллерии по Пушкарской Слободе. Которая теперь, как кость в горле, торчала на пути дальнейшего продвижения 60-й стрелковой дивизии РККА на запад. Кроме того, русские защитники Стрелецкой Слободы могли прорваться сюда с севера. А затем все они вместе могли прорваться в город на усиление гарнизона Севска.
После нескольких часов ожесточенного Штурма советским войскам удалось форсировать реку Марица (Маршава), окончательно захватить остававшиеся под контролем РОНА районы Пушкарской Слободы. И ворваться в Севск с запада и северо-запада. Начались уличные бои непосредственно в городе. За каждый квартал, за каждый дом. Л.И. Корзун так вспоминает о тех боях: «B городе бои сразу приняли очаговый характер. Дрались группами по 10—20 человек с каждой стороны. То мы атаковали немцев (опять «немцев» — ох уж этот советский новояз генерал-майора Красной Армии! — СВ.), то они контратаковали нас. В большинстве дворов были высокие, выше человеческого роста, заросли бурьяна. Прежде чем продвигаться вперед, мы для безопасности прочесывали такие заросли из автоматов и пулеметов. Обычно, подойдя к поперечной улице, мы делали паузу и не вели огонь. Немцы («немцы»! — СВ.) не выдерживали и переходили в контратаку. Стоило им выйти на улицу, мы открывали по ним огонь. Потеряв несколько человек, они отступали. А мы, воспользовавшись их замешательством, перебегали улицу и оказывались в следующем квартале.
Надо отдать должное немцам (опять и опять «немцы»! — СВ.). Раненых они на поле боя не оставляли, а сразу же уносили с собой. По пути наступления мы встречали трупы убитых гитлеровцев (т.е. народоармейцев из РОНА — СВ.). А раненый офицер, взятый в плен 26-го, оказался единственным пленным за два дня боев». Лукавит, ох опять лукавит бывалый ветеран, генерал-майор в отставке Л.И. Корзун в своих мемуарах. Как пресловутый дед Щукарь из лживой сказки советского комиссара от литературы Шолохова «Поднятая целина». То были не немцы.
То были в подавляющем своем большинстве русские солдаты и офицеры из 4-го полка Русской Освободительной Народной Армии.
...В 12-м часу дня 27 августа в районе улицы, вдоль которой шла дорога на Марицкий Хутор, с юга к наступающим с севера частям 60-й стрелковой дивизии РККА пробились части наступавшей 193-й стрелковой дивизии РККА Кольцо вокруг 4-го полка РОНА окончательно захлопнулось, а все оборонявшиеся здесь бойцы 4-го полка РОНА были окончательно отброшены внутрь города Севска, ставшего теперь для них настоящей мышеловкой.
После этого бои непосредственно в городе разгорелись еще сильнее. Они шли весь день до глубокой ночи. Практически каждый дом в городе советским солдатам приходилось брать штурмом. Город полыхал пожарами, и ночью было светло, как днем. Защитники города, спасаясь от огня, жадно пожирающего дома, перебирались в подвалы и погреба. Откуда продолжали вести губительный для наступавших красноармейцев огонь из пулеметов, винтовок и автоматов. Их забрасывали гранатами. Выкатывали орудия крупных калибров на прямую наводку и в упор расстреливали здания, уничтожая их до основания вместе с их защитниками.
Об ожесточенности боев в этот последний день обороны Севска свидетельствует такой факт. Л.И. Корзун, раненный в этот самый второй день боев, уже после соединения частей 193-й и 60-й стрелковых дивизий, пишет: «Меня подняли на руках и полуусадили в кузов машины, который быстро наполнился ранеными. Закрыли борта, и спустя несколько минут мы были уже на мосту через Сев, мимо которого проходили за сутки до этого. Все было почти как накануне. Из Севска везли раненых. Было их, пожалуй, даже больше, чем 26-го. А в Севск шла артиллерия, только более крупных калибров, везли боеприпасы, горючее... ».
Артиллерия «...более крупных калибров» как раз и нужна была красноармейцам для уничтожения каменных городских зданий, для заваливания обломками этих зданий подвалов и погребов с засевшими в них и бившимися насмерть народоармейцами из РОНА...
О крайней ожесточенности боев за Севск, достигшей своего пика на второй день штурма, говорит и не только то, что, как пишет в своих мемуарах Л.И. Корзун: «..Из Севска везли раненых. Было их, пожалуй, даже больше, чем 26-го. А в Севск шла артиллерия, только более крупных калибров, везли боеприпасы, горючее.»». Но еще и такой примечательный факт. Командир 60-й стрелковой дивизии РККА, которая вынесла основную тяжесть боев за Севск и по итогам боев получила название «Севская», генерал-майор Кляро И.В. сам был убит в эти дни в Севске. И убит он был именно в этот второй, решающий день штурма города 27 августа 1943 г.
Кстати, очень интересно, хотя и в то же время, по искреннему мнению автора книги, крайне субъективно описывал бои за Севск бывший командующий 65-й армией Центрального фронта, в которую входил тогда 27-й стрелковый корпус с 60-й стрелковой дивизией РККА, генерал армии П.И. Батов. Прославленный советский генерал так описывал в своих пространных мемуарах действия бывшей «1-й Ленинской дивизии» генерала И.В. Кляро в той операции по захвату Севска: «...вспомогательный удар 27-го стрелкового корпуса должен был обеспечить охват Севска с юга». Сама фраза генерала армии П.И. Батова говорит о том, что захват Севска он приписывал вовсе не дивизии генерал-майора И.В. Кляро, а исключительно своему личному военному полководческому таланту. И этот свой ненавязчивый, но многозначительный посыл читателю генерал армии П.И. Батов так же пространно развивает дальше: «Командир 60-й дивизии генерал-майор Игнатий Викентьевич Кляро быстро сманеврировал частью правофланговых сил. Один полк перешел на участок дивизии Кузовкина (69-я Краснознаменная стрелковая дивизия 18-го стрелкового корпуса батовской 65-й армии РККА, действовавшая севернее. — СВ.) и по ее переправам форсировал реку. Немцы (советский генерал П.И. Батов также строго придерживается «правил хорошего тона по-советски» и ни одним словом в своих роскошных мемуарах не обмолвился о том, что Севск защищали в основном русские солдаты и офицеры РОНА, а вовсе не пресловутые немецко-фашистские оккупанты. — СВ.) видели маневр. Ударили огнем. Но Бескин быстро подавил вражеские батареи армейской артиллерийской группой (еще бы — ведь этой армейской артиллерийской группе, также относящейся к батовской 65-й армии, противостоял только один артиллерийский дивизион. — СВ.). Кляро втянул в прорыв остальные полки, и они завязали бой на окраинах города. А 69-я (69-я Краснознаменная стрелковая дивизия 18-го стрелкового корпуса батовской 65-й армии РККА, действовавшая севернее. — СВ.) тем временем обходила город с северо-запада и затем частью сил атаковала немцев в Севске. Противник не выдержал согласованного удара и начал отходить из города на юго-восток (на юго-восток противник никак отходить не мог — там была река Сев и за ней — Красная Армия. Он мог отходить только на запад и на юго-запад, но эти пути были уже перерезаны 60-й и 193-й дивизиями 27-го корпуса РККА — СВ.). Тогда обе дивизии получили почетное название Севских».
...В эти двое суток защитники Севска были почти полностью, почти до последнего человека, уничтожены в своем последнем бою в горящих, дымящихся, обваливающихся развалинах разбитых улиц и домов Севска. Некоторые из них — практически считанные единицы — все же чудом уцелели. Одни из этих уцелевших даже вступили в ряды наступающей Красной Армии, выдавая себя за партизан. Чтобы позднее сбежать из рядов этой ненавистной им армии — в леса, за линию фронта, в дезертиры — хоть к черту в тартарары! Остальные — подавляющее большинство уцелевших, оставшихся в живых, ушли в леса — в партизаны, в «бандиты».
...Рассматривая этот эпизод борьбы локотьчан против Советской власти, против СССР, невольно напрашивается вывод: предатели, пособники фашистов так себя не ведут! На всем свете предатели в первую очередь спасают свою собственную «шкуру»! Они ведь и предателями-то стали из-за этого! Предатели бегут всегда первыми, как крысы с тонущего корабля. Предатели никогда не станут вести себя так, как вели себя защитники Севска 26—27 августа 1943 г.!
Крысы и предатели так себя не ведут!
....Невольно напрашивается аналогия с защитниками Козельска в дремучем тринадцатом веке. Немалая часть жителей города успела выйти из него и раствориться в окрестных лесах, но основная масса осталась внутри городских стен защищать свой родной город. И билась до смерти, до последнего человека, пока все не были уничтожены на дымящихся, обваливающихся развалинах улиц города! Татарам достались одни только трупы! Батый тогда приказал похоронить всех по-человечески, проникнутый, как воин — жестокий до бесчеловечности, но воин, — отвагой и геройством жителей непокорного русского городка!
...Солдаты и офицеры Красной Армии оказались менее благородными — они свалили трупы в ямы и наскоро забросали их землей, вместе с трупами собак, лошадей, мусором и хламом.
...Интересное сравнение — Батый и Красная Армия! Семьсот лет разницы, кровавый хан Батый и «несокрушимая и легендарная, в боях познавшая радость побед — моя любимая, родная Армия»! И самое главное — в чью пользу?!
...28 августа 1943 г. разбитый, сожженный, разгромленный древний русский город Севск был окончательно взят Красной Армией. Торжествующие освободители вырезали всех попавших в руки. Не щадили ни раненых, ни персонал госпиталя, ни гражданских служащих Русского государственного образования. Вспомните слова Корзуна — только двое пленных за два дня штурма.
...Командир 4-го полка РОНА майор Андрей Рейтенбах достался «красным» тяжело раненным, но все же —живым. Торжествующие победители, бывшие «ленинцы» из «1-й Ленинской дивизии», воздали майору Рейтенбаху, по их мнению, должное. Они скрутили тяжело раненного, окровавленного человека стальным тросом, привязали его этим самым буксировочным тросом к танку «Т-34» (по другим данным, его прикрутили стальным тросом не к танку, а к бронемашине, что в принципе не имеет особой разницы). И гоняли на танке (или бронемашине) по улицам горящего города, окаймленным дымящимися развалинами домов. При этом выбирая путь танку (бронемашине) с волочащимся за ним на тросе раненым, кричащим от боли человеком специально через развалины, колдобины, канавы, нагромождения камней и стальной арматуры. И занимались они этим крайне увлекательным и волнующим для них занятием вплоть до тех самых пор, пока их соотечественник майор РОНА Андрей Рейтенбах не превратился из человека в грязный окровавленный кусок мяса.
И только потом торжествующие победители, вдоволь натешившись, выбросили этот грязный и окровавленный кусок мяса в ближайшую поганую канаву. Где наконец-то и зарыли кое-как вместе с трупами убитых во время боя бездомных собак, закидав их наскоро землей и присыпав хлоркой.
...А ведь тот, кто живого человека стальным тросом к танку привязал, таскал его потом, орущего от дикой боли, через развалины, наслаждаясь криками и воплями человека, умирающего от нечеловеческих страданий, разрываемого на куски торчащими из развалин арматуринами, стропилами, досками, наверно, настоящим героем себя тогда считал. И если он дожил до сегодняшнего дня, то что, он и сегодня по-прежнему себя Героем считает?
...И еще.
Когда Красная Армия, состоящая из советских граждан, в подавляющем большинстве своем русских, после двухсуточного кровопролитнейшего штурма захватывает русский город Севск, отчаянно, до последнего патрона защищаемый другими русскими из Русской Народной Освободительной Армии, — это как называть?
Великой Отечественной войной против иноземных захватчиков?
Так не было их там, в Севске, этих «иноземных захватчиков» — одни русские. И с одной, и с другой стороны — русские.
Так чего же соловушки красноперые так боятся честно назвать вещи своими именами?
Потому что это можно назвать только так — Гражданская война!
...Слабым утешением каминцам, локотьчанам при этом были благодарственные слова в письме Б. Каминскому от генерал-полковника Шмидта, командующего 2-й танковой армией вермахта: «Благополучному исходу происходивших событий мы многим обязаны Вам и Вашей способной Народной Армии».
Сергей Веревкин.
Примеры советской агитации в войсках в августе 1943 и дальнейшее ее развитие в советское время.
1. Пример
Перед наступлением был выпущен номер дивизионной газеты с волнующим призывом:
В бой, товарищи!
Советский воин! Ты получил приказ на наступление. Родина приказала идти вперед, уничтожать варваров-фашистов, заливших нашу страну слезами и кровью народа, разоривших наши фабрики и заводы, города и села, вытоптавших наши цветущие поля и сады.
Мы жили счастливо и радостно. Страна наша росла и богатела. Мы строили гиганты индустрии, университеты и школы, дворцы труда и детские сады. Мы крепили дружбу между нашими народами и создавали прекрасную советскую культуру. Проклятые гитлеровцы захотели все разорить, опоганить и осквернить все самое прекрасное и светлое в нашей душе.
Не бывать этому! Смерть фашистским бандитам!
Кровь и слезы нашего народа жгут наши сердца, взывают к священной мести.
Советские воины! Миллионы наших родных людей ждут часа избавления от фашистского рабства, избавления от смерти.
Вперед, славные советские богатыри!
За Родину, 1943, 26 августа.
2. Пример
Среди воинов дивизии, участвовавших в боях за Севск, были и жители этого города — П.В.Архипов, С.Г.Пулин и другие. Их настроение перед штурмом выразил красноармеец Ф.П.Крючков. В письме, напечатанном в том же номере газеты под заголовком «Иду к тебе, мой город», он писал:
Передний край. Я лежу у бруствера. Передо мной родной город. Он и сейчас издали кажется таким же, как два года назад: живописный, зеленый. Но это только так кажется. Теперь это груды развалин. Немало крови и слез пролилось здесь. Я знаю: сюда вели на расстрел сотни советских людей из окрестных сел. Здесь мучили и убивали тех, кто не хотел склонить головы перед фашистскими поработителями. А вот мой дом. Он чуть виден за деревьями. Сколько он говорит моему сердцу! Здесь я жил и работал. Отсюда уходил последний раз, отправляясь на фронт. Здесь оставил семью, детей. Где вы сейчас, родные? Постигла ли вас участь тысяч замученных в фашистских застенках людей, угнали ли вас в рабство и неволю? Рука сжимает винтовку.
Слушай, боец! У тебя тоже есть дом, семья. Если они там, по ту сторону, где и мои дети, ударим по врагу скорее, чтобы спасти их. А если дом твой позади, в нашем тылу, так отомстим за тех, кто спас своей кровью от фашистских погромов родные твои места.
За Родину! — зову я тебя.
Какая могучая сила любви к Родине владела этим человеком!
На фронте он был с первых дней войны. Раненный в бою на Десне, Федор Крючков попал в плен и был брошен в концлагерь под Новгород-Северским. В декабре 1942 года он бежал, но перейти через линию фронта не сумел и после долгих мытарств, ослабевший, обмороженный, добрался до Севска. Дух его не был сломлен. «Недолго осталось горевать, — говорил он жене и детям, — вот-вот придут наши, и я еще повоюю!»
1 марта 1943 года, как только советские войска пробились в город, Федор Крючков взял в руки оружие и принял участие в уличных боях, а затем был зачислен в одно из подразделений. И вот теперь Крючкову предстояло снова в штурме добывать свободу для родного города. Как потом стало известно, красноармеец Крючков одним из первых ворвался в город. С разрешения командира батальона он повидался с семьей. «Прибежал он к нам, — рассказывает Анна Сергеевна Крючкова, — весь в пыли, лицо закопченное, а глаза радостные, смеются. Обнял меня, детей. «Теперь, — говорит, — немцы уж в Севск не вернутся. Погоним их до самого Берлина!» Всего-то и побыл с нами каких-то пятнадцать — двадцать минут и пошел догонять товарищей...» [Севская правда, 1969, 16 сентября]. В дальнейшем Федор Крючков геройски дрался в рядах 60-й стрелковой дивизии, в октябре 1943 года вынес из-под огня тяжело раненного командира батальона и переправил его через реку Сож, проливал кровь за освобождение Украины. В октябре 1944 года он отдал свою жизнь за свободу Польши.
3. Пример
За освобождение Севска отдал свою жизнь командир стрелкового отделения, агитатор, учитель по профессии, коммунист казах Сулейман Альдыбергенов. Перед штурмом он говорил своим товарищам:
Немцы хотят покорить нашу Родину, поработить наш народ, поставить его на колени перед фашистами.
Я сын солнечного Казахстана. Я видел счастливую жизнь, слышал вольные песни Джамбула, я был хозяином своего счастья.
Пришли немцы. Казахи пошли на фронт. Провожая нас, старики говорили: «Русский — брат казаха. Деритесь с врагом, как дерутся русские. Будьте храбрыми и находчивыми. Разбейте чужеземцев».
...В жарких боях, освобождая украинскую землю, наши земляки целовали ее, как землю Казахстана.
Перед своими старшими братьями я клянусь в новых боях быть стойким и мужественным. Клянусь победить врага.
За Родину, 1943, 24 июня.
Когда раздалась команда «В атаку! Вперед!», Альдыбергенов поднялся и, крикнув по-казахски «За Родину!», бросился вперед. За ним поднялось отделение. С возгласом «За родной Казахстан!» он первым ворвался в траншеи врага... Боевые товарищи похоронили его в саду детского дома.
4. Пример
В Севске и близлежащих деревнях население радостно встречало наши войска. Иногда проводились короткие волнующие митинги. Житель хутора Моряцкого 65-летний Матвей Андреевич Петров сказал:
Слава вам, офицеры и солдаты, — нашим освободителям. Передайте своим товарищам от нас большое спасибо. Заверяем вас, что мы своим трудом быстро залечим раны, нанесенные немецко-фашистскими извергами, и сделаем все, чтобы помочь вам быстрее бить и гнать этих людоедов со священной русской земли. Наш приговор — смерть оккупантам!
ЦАМО СССР, ф.422, оп.105, д.40, л.494-495.
Взятие Севска в августе 43 было вторым за этот год. Севск уже брали советские войска в апреле 43 года, удержали месяц и сдали обратно положив огромное количество солдат. Дополнительные материалы о первом взятии Севска смотри по сслыке
Захват Димитровск-Орловского. 12.08.43.
Захват Локтя (города Воскобойник). 06.09.43.
© С.В.Кочевых
