Отгремела давно мировая,
не одна, даже две мировых.
Но, учебники закрывая,
не о мертвых скорблю, о живых.
Верю, справится гений врачебный
с раком, с язвой любой моровой.
Но напишет ли кто-то учебник
после третьей войны мировой?
О войне написано много, очень много. Много написано и против войны. Но войны продолжаются. Может быть, потому, что они продолжаются в наших сердцах, в наших мыслях?
В любую войну, так или иначе, всегда втянуты все. Особенно в мировые войны. Особенно в последнюю вторую мировую войну, больше всего написано именно о второй мировой войне. Многие дети этой войны еще живы. Она еще продолжается в них, в их глубинной памяти. Она продолжается во мне. Детям второй мировой я и посвящаю эти маленькие рассказы.
Выстрел
Орловщина. Оккупация. Места, которые мы связываем с Орловско-Курской битвой. Большая деревня. Сейчас ее нет. Ее уничтожили не захватчики, уничтожили русские реформаторы 60-х - 80-х годов. Мне 5 лет. Наша хата — крайняя. Стоит на большой (так казалось в детстве) горе. Хата из двух половин, на одной животные, на другой — мы. Двери (сквозные) посредине хаты. Я возвращаюсь днем откуда-то из-под горы. Подхожу к избе с людской стороны. У входной двери стоит немец. Он поднимает винтовку. И целится в меня. Сейчас он выстрелит. Через секунду. И меня больше не будет. Я убегаю. За угол, и выхожу с противоположной стороны хаты. Немец уже стоит там и снова целится в меня. Если целится, значит выстрелит. Выхода у меня нет. Конец! Но выстрела нет. Я бегу под гору и забиваюсь под горой в глубокую темную яму, откуда брали глину. А перед глазами стоит целящийся в меня немец... Не помню, сколько я просидел в этой глиняной яме, не шелохнувшись. Нашел меня там уже затемно дедушка.
Когда эта картина всплывает в моей памяти, всегда думаю - а сколько было детей, в которых целились тогда все ружья и орудия войны! И сколько курков было спущено! А сколько сейчас направлено орудий убийства именно в детей! В принципе — направлено в детство человечества, ибо человечество начинается с детства. Убить детство - убить человечество! Сколько детей убивают сейчас ежедневно? Есть ли такая статистика? Может быть, эту статистику знает ООН? Убивают чье-то детство, значит убивают и меня. Меня убивают ежедневно. Продолжают убивать детство во мне.
Жив
...Я иду по летнему лугу. Если бы вы знали, как красивы луга на Орловщине в пору травостоя. Какое многотравье, многоцветье, какие запахи, краски! Я иду по этому прекрасному лугу. Я - беспечный малыш. Детству свойственна беспечность, то есть свобода, неозабоченность. Детство всегда обращено своим вниманием прежде всего к красоте, к прекрасному вокруг себя. Это так естественно.
Я иду, беспечный, по прекрасному лугу. И вот откуда-то, из какого-то небесного пространства появляется самолет. Сначала возникает звук этого самолета. Уже в самом этом звуке - враждебность. Я оборачиваюсь. Самолет летит низко-низко. Он приближается ко мне. Он надо мной. На всем пространстве неба и луга нас двое,- самолет и я. Самолету нужен я. Все мое существо понимает, зачем я нужен самолету. И это наполняет меня ужасом. Самолет такой большой, а я такой маленький, беспомощный. Я бегу к горе, в которой вырыто бомбоубежище. Оно мое спасение. Я бегу изо всех сил, но кажется, что остаюсь на месте, как это бывает во сне. А надо мной - самолет. Он накрывает меня. Он ревет. Кажется, что самолет над самой моей макушкой. Я бегу изо всех сверхсил. И больше ничего не помню. Просто я жив...
Когда я смотрю телевизор и постоянно вижу, как современные самолеты бомбят разные прекрасные страны, то чувствую, что снова бегу по лугу, а надо мной самолеты (их много-много) со своим смертоносным грузом. И негде мне укрыться.
Ночь
Уже во время битвы на Орловско-Курской дуге всю деревню: стариков, женщин, детей погрузили на станции Комаричи в товарные вагоны вместе со всем нашим деревенским скарбом, даже с лошадьми и телегами, и повезли. Куда? Разве я знал тогда - куда? Это я теперь (из советской пропаганды) знаю-, нас везли на Украину работать в создаваемых там юнкерских хозяйствах. Вагоны шли, над вагонами время от времени с ревом носились самолеты, как когда-то надо мной, бегущим по лугу, но, помнится, ни разу не бомбили. Нас привезли на станцию в город Смоленск. Там нас должны были перегрузить.
Мы расположились всем нашим деревенским табором прямо рядом со станцией. Было лето. Легли спать под телегами. Лошадей привязали к телегам. А ночью станцию начали бомбить. Заодно и наш табор. Бомбили наши русские самолеты-бомбардировщики. «Своя своих не познаша». Бомбили, как тогда показалось, долго и страшно. Это было самое страшное в моей жизни. Темная ночь. Внезапные столбы огня. Один за другим. Прямо рядом с тобой. Лошадь встает на дыбы, рвется. Рвется и стонет все вокруг. Рвется и стонет все во мне. Внутри одно разрывающее меня желание: вскочить и бежать без оглядки, бежать, бежать, бежать. Но бабушка легла на меня и придавила своим старческим, тоже беззащитным телом к земле. И от этого было еще страшней...
- Эта ночь раздавила меня. Утром, когда рассвело, видение было убийственное: все было разворочено. И среди этого развороченного хаоса бродили те, кто вчера еще были людьми. Половина деревни осталась навсегда на станции города Смоленска.
Когда я думаю об Аде, я вспоминаю эту ночь и это утро. Ад не где-то там, далеко, он здесь, на Земле, он рядом с нами, он и в нас. Мы, люди, породили этот Ад земной...
Мы - не только дети войны, мы - дети Ада.
Воронок
Потом нас, оставшихся в живых, привезли куда надо. А потом нас освободила наша наступающая армия. Точнее, мы сами освободились. Во время боя, очевидно, по сговору, мы под свистящими вокруг пулями и под взрывами снарядов перебегали, точнее, переезжали к нашим. Переносились на наших старомодных древних-предревних телегах. У нас (мы — это дедушка, бабушка и я) была двуколка, телега о двух колесах. И конь-красавец, блестяще-черный конь по кличке Воронок. Не знаю, с какой скоростью мы летели. И когда перелетали через какие-то железнодорожные пути, одно колесо нашей двуколки рассыпалось. Но Воронок не остановился. и не мог остановиться. Дедушка стегал нашего прекрасного Воронка не переставая... Одно колесо крутилось, а обломок другого бороздил, пахал землю. Когда мы остановились, уже освобожденные, Воронок был весь в мыле. Он стал белым-белым. Так люди седеют за одно мгновение или за одну ночь...
Знаете ли вы, сколько на свете седых детей?
Сын полка
А потом было возвращение своим ходом всей оставшейся деревней в родные места. Незабываемые картины: по обе стороны дороги разбитая и брошенная военная техника, окопы, кое-где не убранные трупы, запах пороха и какой-то гари. Дребезжало пустое ведро, привязанное к задку телеги. И было очень пусто вокруг. И пусто в желудке.
Проезжали через какие-то селения. Запомнился колодец на одной из улиц. Колодец с журавлем. Оградка вокруг колодца и надпись: «Заминировано!» Как прочитал дедушка.
Иногда останавливались на отдых. Запомнилась стоянка в сосновом бору. Запомнилась своей красотой. От сосен исходило необыкновенное тепло. Какая-то любовь была разлита в сосновом бору и наполняла тело и душу... Много-много сосновых шишек на земле, и от них тоже исходило тепло. Они походили на маленьких живых ежат.
И там же расположилась, очевидно, тоже на отдых какая-то танковая часть. И была там девушка, очень красивая, стройная, в форме. Я понравился ей. И она просила дедушку и бабушку, чтобы они отдали меня ей. Чтобы я стал сыном полка. Но меня не отдали. Жалею ли я сейчас, что меня не отдали в сыновья полка, не знаю. Знаю только, что в тот день я испытал свою первую любовь: к солнцу, к соснам, к шишкам, к этой неизвестной девушке...
Уже после войны я несчетное число раз бегал со своими сверстниками на фильм «Сын полка» по повести Валентина Катаева. И каждый раз мы жили одной жизнью с Ваней Солнцевым, участвуя всем своим существом в той большой войне.
А в техникуме я потом учился с настоящим бывшим сыном полка. И мы с ним очень долго дружили.
Яичко
Это очень короткий рассказ. Однажды мы остановились где-то прямо во чистом поле. И где-то посередине нашего каравана сидел на телеге мальчик Ванечка, Ванечка Щербаков. Он был младше меня, совсем маленький. И поэтому все называли его ласково Ванечка-Сопливый. И увидел Ванечка на обочине дороги что-то привлекательное, блестящее. И попросил, чтобы ему это подали. Это было яичко, но не простое, а ... игрушечное. И дали его Ванечке. Обрадовался Ванечка игрушке неожиданной. И стал играть с ней.
И раздался взрыв. И не стало Ванечки. Кончилось детство, едва начавшись.
Колодец
А потом мы ехали на нашей двуколке одни, все больше и больше отставая ото всех. Это получилось вот почему. Мы ехали всегда впереди нашего тележного каравана. Однажды проезжали лесом. И вышли из леса какие-то люди. Сказали, что они - партизаны. И забрали у нас Воронка (освободили). Но пожалели нас и взамен дали какую-то заморенную лошадку. Так мы оказались в хвосте каравана, а потом совсем отстали. Но до родных мест было уже недалеко. Вот и город Орел. Весь в развалинах, в руинах. Мост через реку Орлик был взорван. Его восстанавливали. А переезжали на другой берег по временному понтонному мосту. Переехали и мы. Поднялись на высокий берег. Дедушка остановил лошадку. Он увидел недалеко в стороне колодец, отвязал ведро и пошел к нему. А с восстанавливаемого моста начали кричать: «Заминировано!» Махали руками, и кричали, кричали. А дедушка шел, он был глухой. Слышали и видели это все, я и бабушка. Кричали с моста, кричала бабушка, дед шел к заминированному колодцу, а я оцепенел. Во мне уже гремел взрыв. И уже не было дедушки. Конец всему. И уже какое-то нескончаемое рыдание подымалось во мне, и готово было прорваться. А дедушка уже рядом с колодцем... Но, не доходя буквально одного шага до
колодца, он остановился. Огляделся вокруг. Увидел кричащих и машущих с моста. Наверное, все понял и вернулся. Какая сила его остановила, не знаю. Я часто вспоминаю эту страшную ситуацию, и мне приходят на память строки из стихотворения Александра Блока:
Пройди опасные года.
Тебя подстерегают всюду.
Но если выйдешь цел — тогда
Ты, наконец, поверишь чуду.
Иван Косой
И вот мы - дома. Приехали днем. А вечером лошадка, которую дедушка, помнится, называл Серый, умерла. Про лошадь говорят — сдохла. Но Серый — умер. Довез нас и умер. Как хорошо исполнивший свой долг человек.
...А потом была голодная осень. И голодная зима. И еще более голодная весна. Весной посадили картошку. А осенью уже убирали с дедушкой этот спасительный урожай. До сих пор помню это великое чудо: выкапывание из земли прекрасного картофельного куста, корни которого густо облеплены картофелинами. Все картофелины — живые, напоминающие какие-то сказочные существа, с головой, туловищем, ручками и ножками. И все картофелины разные. Как люди. Я потом никогда нигде не встречал таких чудесных картофелин...
Копаем мы с дедушкой картофель. И подходит к нам Иван Зайцев. Он на год старше меня, но в детстве разница в один год очень ощутима. Иван -
заводила во всех наших ребяческих делах. Хата Зайцевых недалеко от нашей. У Ивана что-то в руках. Он показывает это дедушке и говорит: «Вот я нашел самолетик». Дедушка сразу понял, что это за игрушка: «Это не самолетик, Ванечка, это - мина». Не успел дедушка что-то сделать, как Иван, испугавшись, отвернулся от нас и бросил эту страшную игрушку на землю. И взметнулся столб огня. И, может быть, за секунду до взрыва дедушка сбил меня на землю и сам упал на меня, накрыл собою. А когда прогремел взрыв, Иван повернулся к нам. Лицо его было в крови. Мне показалось, что он весь в крови. Называли его потом в деревне - Иван Косой. Осколками мины у него был выбит глаз, один осколок пробил легкое, другой задел внутренние органы; и много было мелких ран на теле.
...Читаю журнал «Экология и жизнь» (№ 5, 2002 г.): «По оценкам экспертов, на всей планете в земле лежит более 100 миллионов противопехотных мин» (стр.64). А сколько мин взорвалось! И за каждой миной я вижу мальчишку, похожего на Ивана Косого. А те, кто начиняет минами землю, — детоненавистники, детоубийцы!
Рассказ не последний
И началась мирная жизнь. Но не была она мирной. Взрывались на минах коровы, подрывались трактора. Война продолжалась. Она продолжалась и в наших детских играх. Мы находили много боевых патронов. Любимым занятием было: разжечь костер, быстро побросать в костер патроны и быстро укрыться, залечь за бугорок. И с замиранием сердца слышать выстрелы и свист пуль. Как на войне. Много было оставлено везде линейного пороха. Мы заворачивали его в бумагу, скрепляли и поджигали один конец. Получалась маленькая ракета - змея, она непредсказуемыми путями летала по воздуху, шлепалась на землю, снова взлетала, а мы от нее уворачивались.
А самодельные пистолеты! Примитивные, деревянные. Спусковой крючок - резинка, ударный боек-гвоздь. Один из таких пистолетов взорвался в руках моего дружка.
Но самая большая трагедия случилась летом, перед тем, как Ваня Зайцев нашел мину. Мальчишки нашли в одном из больших логов склад со снарядами. Взрослым об этом не сказали. Кому-то пришла в голову идея свинтить со всех снарядов головки, ссыпать порох в одну кучу и поджечь. Дело было под вечер. Я поливал нижний огород, торопился, чтобы бежать играть к ребятам. И вдруг раздался мощный взрыв из того лога, где мальчишки возились со снарядами. Вся деревня бросилась туда... В живых из мальчишек никого не было, родные собирали своих по кусочкам, узнавая по каким-то приметам. Погиб в этом логу и мой двоюродный брат...
Когда писал это, по радио прозвучало сообщение: ребята нашли боевую гранату, она взорвалась, два мальчика убито, восемь ранено. Война продолжается. Чего больше всего произвел человек на земле? Хлеба, картофеля, яблок, ботинок, шапок? Больше всего на земле оружия, самого разнообразного - от газовых пистолетов до все более новейших образцов оружия массового поражения. Еще в 60-е годы XX века была озвучена такая цифра: на земле накоплено столько оружия, что им можно поразить все живое на планете 10 раз. А сколько же сейчас?..
Зайдите в детские магазины, чего там больше всего из игрушек? Оружия! Война продолжается! Любая война — это война против детства. Невольно вспоминаются два фильма великого американского режиссера Стенли Крамера: «Этот безумный, безумный, безумный мир» и «На последнем берегу».
Яблоки
Но детство - всегда детство. Детству свойственна радость. Ребенку дарят радость, или он сам ее находит, придумывает, или радость сама находит ребенка. И в нашем военном детстве были, конечно, свои радости, маленькие и большие. Рассказом об одной такой радости я и закончу мою маленькую повесть...
В первый год после возвращения с Украины мы сильно бедствовали. Просто нищенствовали. Ходили с бабушкой по окрестным деревням, ближним и дальним городам и просили милостыню. Много мы исходили. Много памятного осталось в сердце. Но одно запечатлелось особенно, запомнилось навсегда. После нескольких неудачных наших походов надумала бабушка идти просить милостыню в соседнюю Брянскую область. Там в одном из сел жила ее давняя хорошая подруга.
Вышли рано утром. И к обеду пришли в то село. Встретила нас бабушкина подруга радушно. Накормила супом. Это была большая радость - поесть настоящего супа, о котором я что-то слышал, но вкуса не знал... Однако самая большая радость была впереди. После обеда меня и внучку бабушкиной подруги отправили во двор, играть в саду. Сад был большой. И много было в саду яблонь. Казалось, что все небо было заполнено яблоками. Поражала красота этих яблок, были они как волшебные, с разными оттенками румянца на боках. Девочка была моих годков, какая-то необыкновенно чистенькая, легкая, воздушная. От нее исходило какое-то тепло и доброта. Это было так ново после наших с бабушкой многомесячных унизительных скитаний в поисках куска хлеба.
...Не помню, что мы делали в этом райском саду, во что мы играли. Только очень хорошо помню чувство счастья. И хотелось, чтобы оно не кончалось... А когда мы уходили из этого гостеприимного дома, девочка набрала нам в котомку яблок, этих самых, райских яблок. Я нес эту котомку с яблоками как самую большую драгоценность и тайну.
Дома я сложил яблоки в большой ящик из-под патронов. По несколько раз в день открывал волшебный ящик и любовался яблоками. И все видел перед собой эту девочку. Я так и не съел ни одного яблока, даже подумать не мог, что такие яблоки можно есть.
©В.А.Жилкин
Комментарий составителя сайта.
Невероятно пронзительные и искренние детские рассказы, написанные талантливо и честно. Бесценный документ истории, маленькая часть нашей памяти доблестно сохраненная и умело переданная нам в будущее.
Тому кому интересны эти события и интересна жизнь и судьба людей, кто хочет знать больше о истории, чем то что ему позволяется властями, конечно следует понимать очень глубокий и сложный контекст описанных в рассказе событий. Начав публиковать информацию о Локотской республике из открытых источников в первые годы 21 века, я столкнулся с фактом того, что дети выросшие после возвращения коммунистов ничего не знали о Локотской республике жили в том мире который создала советская пропаганда. Родители всячески поддерживали эту ситуацию. И открытие своей истории было для них полной неожиданностью. Нам не известно теперь, знал ли Владимир Александрович о ЛОС когда писал свои рассказы. В любом случае ему важно было передать нам правду о тех событиях, а это было возможно только вплетя ее в картину мира созданную советской пропагандой. Нам же сегодня пока разрешают снять очки советской пропаганды.
И так, Владимир Александрович Жилкин, когда началась вторая мировая война жил на западной окраине деревни Любощь у своих дедушки и бабушки. Его
отец в это время был каким то большим чином в силовых структурах, жил и работал в Москве. Поэтому трудно сказать был ли у его дедушки контакт с силовыми структурами или нет, возможность этого высока.
Коммунисты и советская армия бежала из Любощи «под свист и недвусмысленные угрозы со стороны распоясавшейся антисоветчины» за две недели до того как первый немецкий мотоциклист сюда доехал. За эти две недели полной настоящей свободы в Локте было создано Локотское окружное самоуправление, которое пришлось признать немецким войскам прибывшим сюда.
Рассказ «Выстрел».
Немцев встречали как освободителей от коммунистического ига. В рассказе Выстрел, мы видим немецкого часового которого поставили перед хатой деда что бы он никого в нее не пускал. Что происходило в избе мы не знаем, возможно проходила какая то закрытая встреча в которой участвовал дед Владимира Александровича. И возвращающийся домой ребенок наткнулся на часового, который не зная русского языка характерным жестом показывал, что в избу нельзя. Ребенок обошел избу с другой стороны и попытался снова попасть в дом, но снова был остановлен характерным жестом часового. Поняв что его не пустят в дом, ребенок убежал и спрятался в глиненной яме. От куда его забрал дедушка когда, видимо, встреча закончилось. Безусловно для ребенка это было огромной психологической травмой. Больше, ни каких воспоминаний связанных с немецкими военнослужащими за два года существования ЛОС мы не видим, хотя небольшая группа немцев квартировала на противоположной восточной окраине деревни, с той стороны потом формировали линию обороны по реке Расторог.
Рассказ «Жив».
В этом рассказе описывается красота природы которую остро видит, чувствует и умеет описать Автор, тема красоты и упоения окружающим миром была развита в его рассказе Воз сена. Далее описано то ужасное впечатление которое произвел на ребенка низко летящий военный самолет. Это полностью соответствует тому что рассказывал мне мой отец который был старше Владимира Александровича, но все равно и на него летящие низко военные самолеты наводили ужас и ощущение невероятной опасности исходившей от них.
Рассказ «Ночь».
В рассказе описывается уничтожение колонны мирных беженцев советской авиацией. Подобных свидетельств огромное количество. Много десятков тысяч мирных беженцев, женщин, стариков и детей было убито бомбардировкой и пулеметным огнем на бреющем полете.
План эвакуации предполагал поэтапный организованный уход людей согласно вовлеченности в РОНА и администрацию ЛОС в Белоруссию. Женщин, стариков и детей везли на поезде с остановкой в Ямпольском районе Сумской области Украины. У кого были лошади и повозки формировал группы идущие своим ходом, вот с одной такой группой и ехал Автор.
Не желающие возвращаться под власть коммунистов автоматически считались «предателями родины» и им выделили отдельный пункт в Директиве Начальника Главного управления военных трибуналов № 003486 от 26.10.42 г.: «е) за добровольный уход с оккупационными войсками при освобождении захваченной ими территории» - ВМН. Кроме того их можно было назначить «изменниками родины» и «пособниками оккупантов» используя Указ Президиума ВС СССР № 39 от 19.04.43 г. который предусматривал: 1. Публичное повешенье с многодневным висением (указ специально это оговаривал). 2. Каторга на 15-20 лет. Кроме этого на колонны мирных беженцев уходивших от наступающей красной армии устраивали охоту с самолетов и без этих формальностей, и «партизаны» устраивали засады и уничтожали сколько только смогут. Если все таки не удавалось избежать освобождения оставалось прикидываться, что их угоняли насильно, но все равно, клеймо подозрения висело над каждым кто побывал под оккупацией до их смерти.
Рассказ «Воронок».
Выжившие после бомбежки достигли все таки какого то пункта сбора и тут их стала настигать наступающая советская армия. И дед принял решение возвращаться, прямо во время боя он прорвался через линию фронта и выехал на контролируемую советскими территорию. Так поступил и ряд других беженцев. Значительная часть уходивших была настигнута советской армией, после чего они стали возвращаться в Любощь кто как мог.
Спасителем явился тут жеребец Воронок. Городские люди не очень понимают ценность хорошей лошади. Так вот Воронок по описанию можно сравнить с автомобилем майбах или порше. И тут надо отдельно указать, что в ЛОС благодаря изгнанию коммунистов моментально влетел жизненный уровень. Урожай сразу влетел в десять раз, как и все остальное. Каждый смог взять по десять гектаров земли которыми владел безраздельно как и теми плодами которые он давал, можно сказать, что в ЛОС был самый высокий уровень жизни как на не советских так и тем более советских территориях СССР. Тут был поставлен тот самый эксперимент, который провели в Германии и Корее, когда по одну сторону границы была власть коммунистов, а по другую какая ни какая свобода.
Рассказ «Сын полка»
описывает возвращение по территории осовобожденной советской армией. Встреча со служащими советской армии и их предложениями покинуть семью. Во время революции миллионы детей остались без родителей. Во вторую мировую снова возникло бесчисленное количество сирот. И возник такой феномен как Сын полка, когда какого то ребенка брали на довольствие в военскую часть. Это был мощный пропагандиский ход, конечно ребенку нечего делать в военской части. Но мы видим как это работало и как ребенок легко попал в лапы этого пропагандиского хода и насмотревшись фильмов про сына полка наивно мечтал попасть в эту «киношную сказку».
Рассказ «Яичко».
О трагической гибели ребенка от мины в виде яйца. Далее мы видим, что вся советская жизнь была пронизана огромным количеством смертей от подрыва на минах и снарядах оставшихся после боев.
И тут важно указать на два факта.
Советская армия захватив территорию абсолютно не занималась разминированием местности, да что там разминированием, даже погибших солдат никто не собирался хоронить, многие так годами и оставались лежать там где были убиты. Похороны продолжались почти десять лет после окончания боев, и до сих пор где ни копни находят незахороненные останки. Никто не спешил ни разминировать местность ни убирать трупы. Поэтому люди много лет после войны постоянно подрывались на оставшихся минах. Особенно страдали дети.
Второй факт, который вопиет, мы не видим ни каких даже попыток объяснять людям ситуацию, не видим ни каких следов обучения населения и прежде всего детей обращению с взрывоопастными предметами, простейших инструкций. Какое то нахождение всех в неком зомбосне. Приведу пример из своего детства, в шестидесятых года я отдыхал в Псковской области где все леса то же нашпигованы были минами, снарядами и патронами, и дети откапывали этого добра в немалых количествах, мы бросали патроны в костер и играли с этим всем. Но никто и никогда не объяснял что это такое, не объяснял как с этим обращаться. Дело в том, что с 1 января 1927 года коммунисты ввели 182 статью УК до пяти лет за неразрешенное властью оружие и даже нож. До этого оружие было веками легально. Криминализация оружия привела к боязни даже говорить о нем, даже упоминать о том что оно существует и тем более учить обращаться с ним и с боеприпасами. Все делали усиленно вид что оружия не существует, о нем как бы не говорили. Вот и с нами детьми тогда игравших в псковских лесах никто это не обсуждал, все делали вид что не знают что леса набиты оружием и боеприпасами. Явно никто не учил обращаться с взрывоопасными предметами ни взрослых ни детей и тут. Возможно потому что, формально если было бы доказано что мы имеем патроны и оружие нас должны были посадить на пять лет. Поэтому и там систематически кто то подрывался, и чаще это были дети.
Рассказ «Колодец».
Попадание на советскую территорию сразу же определило и тот жизненный уровень который предполагало советское правительство для подвластных ему людей. Жизнь советского человека подразумевала, что ему тут ничего не принадлежит. Поэтому негоже колхознику ездить на «майбахе». И естественно «партизаны» тут же отняли у старика с ребенком его лошадь заменив конский «майбах» на «убитый запорожец». Надо понимать, что лошадь для крестьянина это кормилица, без лошади прокормится невозможно.
Рассказ «Иван Косой».
Тут мы видим что лошадь которую всучили в место Воронка еле еде дотянула до Любощи и умерла. Убитый запорожец развалился на груду изломанных запчастей. «А потом была голодная осень. И голодная зима. И еще более голодная весна.» Да какая еще она могла быть под властью коммунистов отбирающих у людей и средства производства и плоды их труда, убивающих любую инициативу и творчество. Как это разительно отличалось от жизни без коммунистов на своей шее. После прихода советской власти в Любощи не осталось ни одной лошади. Ведь и у других была подобная же ситуация. Была одна корова спасенная чудом от всех конфискаций и "советских", и "пратизанских", и "локотских" и снова "советских", на ней в первый послевоенный год вся деревня и пахала.
«Рассказ не последний»
Так и стали жить полуголодной жизнью, систематически подрываясь то тут то там. «Война продолжалась» как верно замечает Автор. Как мы видим ни каких мероприятий по разминированию или по объяснению как жить в заминированной местности в памяти автора не сохранилось. Подрывы продолжались.
Рассказ «Яблоки».
Еще один литературный шедевр под стать рассказу Воз сена. Автор необычайно тонко чувствует красоту окружающего мира, видит красоту людей, показывает, что умеет быть благодарным, что говорит о высокой организации души. И главное, умеет очень красиво и точно передать эти чувства читателю.
Надо сказать, что эти края являются яблоневым раем, поэтому особенно печально, что и тут люди вырубили большинство яблонь, в связи с драконовскими налогами которыми обложили коммунисты плодовые деревья и ягодные кусты. Это нанесло непоправимый урон выращиванию яблок в нашей стране, от которого страна никогда уже не оправится. Сегодня только очень редкие люди смогут разобраться в плодовых и листовых ветках и уж тем более сделать прививку, поэтому яблоки в основном привозные, которыми только что любоваться.
© С.В.Кочевых, 2011
