Стихи разных лет. Кохтла-Ярве 2004
Что, ушёл твой последний поезд?
Чем копаться в потухшей золе,
Затяну-ка потуже пояс
И пешочком пойду по Земле.
Повстречаю всего я много,
Много горестей, много мурьи.
Только Родина, только дорога
Путеводные звёзды мои.
Ах, не там мы, где надо, ищем!
Не пропал я и не пропаду,
Как деревья осенние нищий,
В твоём древнем, Россия, саду!
* * *
Моей деревне
Любощь - это военное детство,
Это - от голода некуда деться,
Это - зимой босиком на мороз,
Это - впервые влюбился всерьёз,
Это - кричат по ночам петухи,
Это - в жару я заполз в лопухи,
Это - гармошка вечерней порой,
Это - дорога в село Упорой,
Это - походы за синий Симич...
Любощь, к себе меня снова покличь!
* * *
Автобус идёт из райцентра.
Я в нём непонятный субъект.
Не слышно чужого акцента,
Лишь якающий диалект.
Тот ездил в район по повестке,
Тому не сидится в дому,
Тот к тёще спешит, та к невестке,
Та к зятю. А я-то к кому?
Как пёс одинокий по следу
На запахи яблок в раю
Я в детство далёкое еду,
Что скрылось в Орловском краю.
* * *
Я помню сборы ягод по логам,
Как мы доверху наполняли банки...
Поулеглась и ненависть к врагам,
Лишь рисовали ястребки и танки.
Окопы лишь ещё не заросли,
Да трактора на минах подрывались...
Мы ж собирали ягоды, росли
И силою целебной наполнялись.
Обследуя ложбинки, бугорки,
В восторг от всех находок приходили,
Воды напившись из родной реки,
Уставшие, в деревню приходили.
Мы бедствовали, беды нас трясли,
Не все из класса в класс переходили.
Мы тяжкий груз военных лет несли,
Мы школу мужества так рано проходили.
* * *
Моей избе
В детстве я родителей не знал,
Знал избу, знал бабушку и деда...
Помню, как в столицу уезжал,
Как скитался и мечтал: приеду.
Был ничей я, был России сын.
В битвах жизни пороху понюхав,
Из болотных выбравшись трясин,
Я вернулся, хата-развалюха.
Жаль, что люди умирают, жаль.
Бабушка, ты где?.. Дождливы дали..
В крышу вся укуталась, как в шаль,
И стоишь, изба моя, в печали.
Ты стоишь, покорная судьбе,
Ты смежила дремлющие вежды.
А навстречу старенькой тебе
Важные торопятся коттеджи.
Ну о чём последняя мольба?
Сердцем я, поверь, не очерствею!
Я тебя, как бабушку, изба,
Так люблю! Умрёшь, осиротею!
* * *
Русская печь
Топилась печь соломой золотой.
Она всегда так радостно гудела,
Меня кормила вкусною едой,
Как бабушка баюкала и грела,
Журила и лечила,
По ночам
Переносила в сказочные страны.
Её уютным тёплым кирпичам
Я поверял обиды, слезы, раны...
Жил в городах и говорил не раз:
«Вы, годы деревенские, вернитесь!..»
Электроплитки, телевизор, газ,
Вы разве с печью русскою сравнитесь?!
* * *
Что-то не держат меня якоря,
Смотри: то зюйд-вест, то норд-ост.
Ужель я забыл вас, родные края,
Где рядом с ракитами рос?
О, души людей, простых, как рассвет,
А, может быть, как закат,
О, сельская школа, родной сельсовет,
Пред вами я так виноват.
Не перечислить скитаний, утрат,
Смотри: то норд-ост, то зюйд-вест.
Как перекати-поле стал бывший ваш брат,
Хранители дедовских мест.
Над всею Землёю кружится беда,
И снова: зюйд-вест и норд-ост...
А сердце моё всё стремится туда,
Где рядом с ракитами рос.
* * *
Ракиты
Равнодушьем убиты,
Обгорелы, в золе,
Вымирают ракиты
На Орловской земле.
Вымирает природа,
Та, что с детства близка.
Это - память народа,
Его боль и тоска,
Это - сказки и песни,
И любовь, и мечты...
О, ракита, воскресни
Вновь святынею ты!..
В космос двери открыты,
Я ж к ракитам тянусь,
Словно то не ракиты,
А родимая Русь!
* * *
Снова, как в детстве, иду босиком
Просёлочной пыльной дорогою.
Кто с ощущением этим знаком,
Тот знает, как надо немного
В жизни суровой, жестокой, крутой,
Простившейся с детской беспечностью,
Для полного счастья, для радости той,
Что даром подарена вечностью.
* * *
Бежин луг
Пастух на Бежином лугу
Окликнул нас, гостей столичных.
Его забыть я не могу
Среди забот своих привычных.
Он сыпал прибауток соль,
Знай, мол, зарыта где собака.
«Из Погорелова вы, што ль?»
«Мы из Неелова, однако!»
Хваля бессмертных мест красу,
Ему мы были не в новинку.
«Я сорок лет коров пасу,
здесь знаю каждую травинку,
без года восемьдесят мне. –
Нас озорно глаза сверлили.
- Ну почему в моей стране
Труд пастуха-то разлюбили?
Стращают школьников-ребят,
Мол, пастухом, паршивец, станешь.
Луга скорбят, поля скорбят,
И думать, знаете, устанешь...
Осталось много ли Павлуш
В деревне этой и окрестных?
Кто хочет возвратиться в глушь?
Кому охота быть в безвестных?»
Сказал он так и прочь
Пошёл, ругаясь матом...
Шумела Снежедь... Скоро ночь
Накрыла нас небесным платом...
Нас память мучила, остра,
Лет школьных образы вставали,
Как пять ребяток у костра
О Тришке страшном толковали.
* * *
Увозили меня из деревни
На закате осеннего дня.
За околицей детства деревья
Провожали в столицу меня.
Их осенняя грусть и нарядность
Распрощалась со мной, просияв.
Но была во мне гордая радость,
Что со сказкою встречуся въявь.
Помню давку и лязги трамвая,
И домов одуревших стада...
Я теперь только лишь понимаю,
Что от сказки уехал тогда.
* * *
Покрытые пылью степи,
Покрытые пылью дороги.
И воздуха жаркий трепет,
И тени ненужные крохи,
И солнце степное высокое,
И в сердце глухая тоска.
И где-то далёко-далёко
Есть город такой - Москва.
* * *
Взвизгнув, трамвай убегает за угол
И мчится по улице вверх, позванивая,
Остановился, вздрагивая.
«Здравствуй, Москва моя!»
Разбегаются улицы прямо, криво,
Машины, люди снуют-бегут.
Я же сегодня самый счастливый:
Я опять по Москве иду.
Площади, толпы, смех и пение
Собрались в моей голове-кремле.
Это юность, моё вдохновение,
Опять вернулась ко мне.
Весь день бы ходить вдохновенным, голодным,
Облазать бы каждый сквер,
Быть весёлым, юным, свободным!
Как давно я не был в Москве!
* * *
Ночь над Москвой
Бездушные коробки-зданья.
Страстей неистощимый пир.
Бессчетны звёзды мирозданья.
Бессчетны лампочки квартир.
И смотрит, будто бы сорока,
В какие дебри я забрёл
Луны всевидящее око
Сквозь в тучах рваных ореол.
* * *
Воздух века тревожен
Над мильонной Москвой.
Он наполнен до дрожи
И виной, и тоской.
Всё оделося в иней.
И душа так мертва
От бесчувственных линий
Городского родства.
* * *
Старый дом на Арбате
Жалок, невесел, беспомощен вид:
Здесь пустота вместо кариатид,
И пустота вместо стройных колонн,
В комнатах пусто и тёмен салон,
Не примешь уже ни друзей, ни гостей,
Как на распятиях шляпки гвоздей,
Оглохло крыльцо и ослеп мезонин.
Средь небоскрёбов остался один.
И равнодушны к зияниям дыр
Лоджии сверхсовременных квартир.
Старое древо, как флаг на ветру...
Мне Новый Арбат - не по нутру.
* * *
Прощание с Арбатом
Прощай, мой Арбат! До свиданья, Арбат!
Я тебе, в общем, не сват и не брат.
Спасибо, Арбат, что меня приютил.
Спасибо, что вольную дал, отпустил!
Я старый бродяга и ветер мне брат,
Но всё-таки грустно и больно, Арбат!
Мне здесь так знаком переулок любой.
Моя здесь навек прописалась любовь!..
Крутится-вертится лист-акробат,
В сердце иглою кольнуло: Арбат!
Ах, как ты беден и как ты богат,
Но песня всего нам дороже, Арбат!
Беда, что проспект тебя портит, горбат,
Но ты ещё молод, не хмурься, Арбат!..
Все переулки твои обойду,
Всё, что потеряно, словно найду.
Дай мне в дорогу тревоги твои,
Куда я пропал, ото всех утаи.
Крутится-вертится лист-акробат:
Прощай, мой Арбат, до свиданья, Арбат!
* * *
Москве
Москва, великая столица
На перекрёстке всех дорог.
Москва, великая блудница,
Я отрясаю прах от ног.
Ты всё спешишь, как ты спешила;
Но всё ж, царица суеты,
Не ты ль мне в юности внушила
Любовь, поэзию, мечты?!
И я, отравлен мукой слова,
Ушёл скитаться, пропадать,
Чтоб снова возвращаться, снова
К твоим одеждам припадать.
На твои улицы, столица,
Ещё не раз, не раз ступлю.
Москва, великая блудница,
Тебя и грешную, люблю!
* * *
Ты устал от слякоти житейской,
Неудач и красных светофоров...
Не печалься, мрачное не вечно:
За любою тучей светит солнце,
За московской кольцевой дорогой
Есть ещё простор и свежий ветер!
* * *
Поезд мчится, ломаются тучи,
Да мелькают овраги и кручи;
Мне б хотелось сейчас сойти
И идти, бесконечно идти.
Только путь у меня другой.
Мне мальчонка махает рукой.
Про хорошее что-то своё.
Это детство махает моё.
И я сразу как будто другой.
«До свидания, мой дорогой!
Ты вот также, как я, подрастёшь
И по-своему жизнь поймёшь.
Будут книги, мечты и невзгоды,
Но счастливы твои будут годы.
Будет сердце твоё неподкупно,
Ты поймёшь то, что нам недоступно.
Как посмотришь на эту ширь,
То как будто и сам богатырь!»
* * *
Ты красива, Кама, да!
Рыбой с нефтью ты богата,
По тебе плывут суда,
Грязно-белая вода –
Целлюлоза с комбината.
Ты красивая в кино.
Ты красива на закате.
Я любил тебя давно
В годы школьные - на карте.
Я стою у вод твоих.
Где теперь твои богатства?
Что осталося от них?
В чём тебе ещё мараться?
Ты молчишь, не отвечаешь,
Словно не было беды.
А на камне оставляешь
Нефти чёрные следы.
* * *
Ижевску
Случайно горе, преходяща радость,
И краток миг, которым я дышу.
Но не случайно, не корысти ради
Я о тебе, Ижевск, сейчас пишу.
Когда мне было трудно и бездомно,
Меня ты приютил и обогрел.
На горе, что казалось мне бездонно,
Я вскоре по-иному посмотрел.
Меня привёл ты на большие стройки,
Меня ты повседневности учил.
И написались радостные строки,
Как бы в этаж сложились кирпичи.
Мы строим дом, чтобы себя построить,
Возводим цех, чтобы себя создать.
Да будешь ты и светел и просторен!
Ты - юность сердца! Ты - отец и мать!
* * *
Волга под Казанью
В жизни так много прозы,
В жизни так много беды:
Падают в Волгу берёзы,
Падают в Волгу дубы.
Волны двадцатого века,
Сверхскоростные бега.
И от ракетного бега
Рушатся берега.
Навзничь, без всякой позы,
Вольно и как рабы
Падают в Волгу берёзы,
Падают в Волгу дубы...
* * *
Время бежит, как волна за кормой.
Скоро мы снова вернёмся домой.
Но сохраним мы в глубинах души
Песню про вечность, что спели Кижи!
* * *
Ноябрьские ночи до снега темны.
И морось всё сыпется с неба.
Жутко от чёрной ночной тишины.
Хочется снега.
Русское нищее наше село
Будто бы после набега.
Пусть хоть от снега станет светло,
Пусть хоть от снега.
* * *
Тойла
Если сердце бездонно любило,
Значит больше пришлось и страдать...
В планах Бога, наверное, было
Уголок этот тихий создать.
Пошлой жизнью так рано изранен,
Ни пред чем не согнувшись, не льстя,
Здесь душой отдыхал Северянин,
О России далёкой грустя.
А Россия - вместилище горя.
Быть скитальцем - поэта удел...
Здесь страдал Северянин у моря
И любовь, как спасение, пел.
* * *
Изнасиловали Россию.
И пошла она по рукам.
Избавителя ждали. Мессию.
Отдала же себя дуракам.
Отдала же Иудам спросонья.
Режь, как хочешь, страну и крои!
Ярославна, Татьяна, Соня,
Где же Минины нынче твои?
Только Бог, он не в зверьей силе.
Бог, он в правде, в правде Креста.
Изнасиловали Россию,
А она, как всегда, свята!
©В.А.Жилкин
© С.В.Кочевых, 2011
