Краткий курс выживания при тоталитаризме

Предисловие от составителя сайта.

Наш долг, тех кто родился и работал в советском союзе, рассказать о тоталитаризме, тем кто родился во второй половине 80-х годов и позже, кто не достиг дееспособности в советском союзе, не работал и не взаимодействовал с системой, не имеют этого уникального опыта. Люди выросшие в 1990-е, 2000-е и 2010-е не имеют опыта и навыка выживания в условиях тоталитаризма, и очень печально наблюдать, как старые прожженные вертухаи, советской закалки делают их как хотят.

Сегодня лето 2020 года, над страной спустилась ночь дичайшего тоталитаризма, не виданного прежде, причем спустилась она не только надо россией, но и над всем миром. Оруэл, со своими романами 1984, и Скотный двор, казался утопистом даже в условиях тоталитаризма 20 века, в 2020 году уже выглядит каким то наивным идеалистом. Нам надо готовится жить в условиях жесточайшего тоталитаризма и это не простое дело. Ведь "Со скрипом часы крутанутся назад"

Немного истории вопроса. Мы, родившиеся в советском союзе имеем личную память и личный опыт жизни в тоталитарном обществе, мы помним страх сказать не то что нужно власти, мы испытывали на себе репрессивную мощь системы подавления и мы лично знали людей которых убила или искалечила тоталитарная машина. Как минимум, моя память закрывает весь 20 век, через лично мне известных людей рожденных в конце 19 века, делившихся со мной своим опытом и знаниями.

С 1991 года в россии возникло уникальное в истории страны десятилетие свободы. Оно возникло не в результате борьбы, оно возникло по причине передела советскими вертухаями богатств советского союза, перелицовки системы управления ресурсами. Это заняло у них десять лет, когда им было не до людей. Для того что бы пока правящий класс был занят важными делами, холопы не воспользовались свалившимися на них свободами, холопы были ограблены, то есть все накопления были отняты, людей задавили нищетой и непониманием просходящего, и с верху этого люди были придавлены еще и криминалом, который спустили на обывателей. Не смотря на это в россии в это десятилетие у людей были невиданные никогда прежде в истории свободы. Была почти отменена цензура, возник доступ к литературе российской и мировой, которого не было при советском тоталитаризме, возник хоть какой то доступ к архивам. Возникла возможность публиковать книги которые лежали в столе, публикация которых была не возможна прежде. Возникла возможность выезжать из страны и возвращаться.

С начала 21 века процесс передела собственности советского союза был закончен, и начался абсолютно предсказуемый и ожидаемый процесс отката системы к прежним тоталитарным настройкам. Этот откат произошел очень незаметно, так как первые пятнадцать лет 21 века на россию обрушился золотой дождь невероятно высоких цен на нефть, на который еще и наложились последствия перепроизводства ширпотреба в мире, который хлынул в россию. В первые годы 21 века впервые в истории страны был полностью уничтожен товарный дефицит. Отсутствие дефицита, это одна из важнейших свобод, как и наличие дефицита это важнейшая часть террора населения тоталитарной системой.

И так, с начала 21 века, на фоне повышающегося жизненного уровня и впервые в истории исчезавшего товарного дефицита, осуществлялись последовательные системные шаги по устранению личных свобод людей, по откату к тоталитарным формам правления, и в 2020 году можно констатировать, что был превзойден советский уровень. Повторю, важную мысль, Оруэл перестал быть утопистом, он стал документалистом, причем весьма приукрашивающим действительность.

Мы не знаем будет ли остановлено дальнейшее сползание всего мира в тоталитарный кашмар, в любом случае, предупрежденный на половину спасенный. Опыт 20 века очень важен для нас.

Каждый тоталитаризм имеет свои особенности, которые могут сильно отвлекать и путать. Царский тоталитаризм отличался от советского, а современный, конечно отличается от тех что были прежде. И грядущий тоталитаризм будет иметь свои отличия. Но у них есть общие черты, это насилие и подавление личности и ее прав и свобод. В каких формах и под какими благими лозунгами это будет делаться не имеет принципиального значения. В любом случае нам, имеющим личный опыт выживания при тоталитаризме второй половины 20 века, (и имеющим сведений из первых рук о тоталитаризме первой половины 20 века) важно рассказать именно о своем опыте и передать навыки борьбы и выживания.

Поэтому я представляю вам блистательную работу, очень своевременный #ККВПТ от Алексей Бабий. Со своей стороны хочу подтвердить все то, о чем написал Алексей и присоединяюсь к его описаниям и выводам. На странице Алексея в ФейсБуке можно найти еще много интересных материалов.

Тему выживания в условиях тоталитаризма я разрабатываю в статье Тренируйте нервную систему.

Важно изучать теорию тоталитаризма, благо у нас наконец накопился добротный материал по этой теме. Это конечно и работы Оруэла и Шаламова и других авторов, которых можно смело рекомендовать для изучения.

Краткий курс выживания при тоталитаризме

Алексей Бабий.

06.07.20 Затеял серию постов "Краткий курс выживания при тоталитаризме". Всякие полезные истории из прошлого.

Первый пост родился сегодня в голове, пока я вдруг не понял, что я его давно уже написал. Это была одна из статей, написанных когда-то для "Новой газеты". Там её печатать не стали, а для меня текст был важен, я там сформулировал некоторые тезисы, которые сейчас повторю здесь. Ссылку на этот текст я уже давал когда-то, но по ссылкам мало кто ходит.

* * *

Оставь надежду всякий тут живущий

Неделание против делания

28 февраля 1937 года страна единодушно осуждала троцкистских бандитов, правых отщепенцев, торговцев родиной и агентов международного фашизма. В Свердловске, несмотря на 32-градусный мороз, собрался 75-тысячный митинг. Колхозники-казахи, нефтяники Баку и ленинградские рабочие горячо благодарили генерального комиссара государственной безопасности тов.Ежова. Красноярск не остался в стороне: с гневными письмами выступили и рабочие Канского лесозавода, и учителя 19-й школы, и медицинские работники, Отдельную статью написал профессор Сибирского лесотехнического института А. Терлецкий. «Кучка врагов народа пыталась путём вредительства, шпионажа и подлых убийств подорвать великое дело страны Советов. <…> Приговор, вынесенный нашим судом, судом народа – наш приговор. Никакой пощады не заслуживают вредители, нарушающие наш труд, труд, ведущий к благу народа, труд на благо социализма».

Трудно сказать, насколько искренним было это письмо. Не исключено, что профессор Терлецкий написал его сам. Мозги советских граждан к началу тридцать седьмого года уже были основательно промыты, и профессор мог верить в существование право-левых фашистско-троцкистских выродков. Верят же нынешние профессора в распятых мальчиков. Хотя, не исключено, что профессором руководили вполне конъюнктурные соображения. Сообразительные граждане успевали следовать извилистому курсу партии и вовремя заклеймить, кого надо, а кого, наоборот, прославить.

Но, скорее всего, Терлецкому просто сделали предложение, от которого нельзя было отказаться. Профессоров в Красноярске тогда было раз-два и обчёлся, да и вузов всего два - лесотехнический и педагогический. Важно было, чтобы в ряду рабочих и колхозников прозвучал голос уважаемого учёного. Выбор у Терлецкого был невелик. Он мог отказаться, но это было рискованно: не выступил против врагов, значит, сам враг. Легко можно лишиться не только кафедры, но и жизни. А согласившись, вроде бы ничем не рискуешь. Кто для него Бухарин с Рыковым, которых к тому же всё равно расстреляли? Эта статья должна была стать охранной грамотой. На самом деле в ней написано: «Я свой, я свой! Не трогайте меня!». Не думаю, что Терлецкому угрожали. Профессор и сам всё понимал, не маленький. Да только статья профессора не спасла. Его арестовали уже 2 июля, год мурыжили в тюрьме и расстреляли 13 июля 1938 года.

Я нередко вспоминаю Терлецкого. Я не знаю, был ли он хорошим человеком или плохим, искренне ли он заблуждался или руководствовался конъюнктурными соображениями. Я не злорадствую по его поводу – мол, за что боролся, на то и напоролся. Ни за что он не боролся, кроме собственной жизни, но всё равно не получилось. Выиграть при тоталитарной власти невозможно. Лоялен ты или нелоялен, полезен власти или нет – ты можешь погибнуть просто потому, что кому-то понадобилась твоя жизнь. Никаких обязательств власть по отношению к тебе не несёт. Напишешь ли ты тысячи нужных статей, как Терлецкий, подпишешь ли тысячи смертных приговоров, как Ежов – никто не испытает к тебе благодарности, никто не зачтёт твою лояльность, потому что на самом деле ты никто. Надо будет - и тебе выделят девять граммов свинца в затылок, несмотря на твои заслуги и твою лояльность. Не надо играть с тоталитарной властью в её игры – всё равно не выиграешь.

Выиграть нельзя, победить можно.
Умрёшь всё равно, но есть возможность умереть человеком.
Просто не участвуй.
В тоталитарной стране поступок, заключается не в том,
чтобы что-то делать,
а в том,
чтобы что-то
не делать.

Глава 2.

Тоталитарная система создаёт невиданные социальные лифты. Ты можешь стать руководителем региона, имея образование в четыре класса церковно-приходской школы. Ты можешь, не имея профильного образования, возглавить многотысячный коллектив учёных и инженеров. И так далее. Условий всего два: быть преданным партии и беспощадным к её врагам.

Вот тут и кроется засада. Линия партии – не прямая, устремлённая в небеса. Она извилиста, и ещё как извилиста. Сегодня он лучший друг, завтра по самые помидоры, потом опять лучший друг, а потом нож в спину. Сегодня он любимец партии, а завтра – право-левое фашистское отребье. Сегодня Испания, завтра Польша, а послезавтра 1941 год. Сегодня ты племянник могущественного министра внутренних дел и никто тебе слова поперек не скажет, а завтра он расстрелян как английский шпион, а тебя запихнули в пожизненную ссылку в деревню Ключи Ачинского района. Да, конечно, мы видели множество великолепных примеров переобувания на лету, но многие не успели и улетели сильно не туда, многие вообще на тот свет.

Вот анекдот тридцатых. Сидят в камере трое.
-Ты за что сидишь?
-Я Радека ругал.
-А ты за что?
-Я Радека хвалил.
-А ты за что?
-А я и есть Радек.

Так что я бы не рекомендовал делать карьеру при тоталитаризме. Ну да, лифт быстро идёт вверх, но ещё стремительней падает потом вниз. И чем больше ты активничаешь, тем больше возможностей у твоих врагов припомнить тебе, что ты хвалил не того или ругал не того. А если ты решил делать карьеру при тоталитаризме, то твоим врагом будет каждый: таких как ты, бесталанных и недалёких умом – легион, и каждому хочется подняться.

Не суетись под клиентом,
лежи тихо и подвякивай негромко.
Может, и выживешь.

3. Не.

Мне казалось, что в первом кквпт-шном посте я вполне раскрыл тему неучастия и в конце сформулировал предельно ясно: "Просто не участвуй. В тоталитарной стране поступок, заключается не в том, чтобы что-то делать, а в том, чтобы что-то не делать." Однако замечательный мой друг-буквоед Олег Смирнов Oleg Smirnov попросил "огласить весь список" (с) того, что не следует делать. И я понял, что тема не раскрыта.

Начнем ab ovo. То есть с любимого моего Генри Дэвида Торо. Кроме "Уолдена", он написал ещё один текст, который менее знаменит, но оказал гигантское влияние на мир. Для тех, кто в состоянии читать длинные тексты, внизу ссылка, для остальных - краткий пересказ. Торо, по своей привычке, никого ни к чему не призывает (как и я, кстати), а просто описывает какие-то свои (и только свои) мысли и действия.

Так вот, США затеяли как-то войну с Мексикой. И ввели специальный налог для обеспечения этой войны. Торо был против войны с Мексикой и налог платить отказался. Собственно, в этой статье он объясняет, что каждый человек волен решать, в чём ему поддерживать государство, а в чём нет. Если ты считаешь, что вот это неправильно - не участвуй в этом. Если ты считаешь, например, что рабовладельчество - это плохо, то не надо борьбы, политики и законодательства: просто отпусти своих рабов на свободу. Если ты считаешь "голосование" незаконным и аморальным - не участвуй .К слову, если бы бюджетники просто отказались участвовать в УИК, (каждый сам по себе и поодиночке), вся затея накрылась бы медным тазом. Ну да,с точки зрения политиков это кажется нереальным, но повторюсь, идея Торо в другом: насрать на политиков, просто реши сам для себя лично, не оглядываясь на общественное мнение, политику и политиков. А что до стратегии, результативности и прочего - тоже насрать. Делай что должно (и не делай что не должно, добавлю) , и пусть будет что будет.

Так вот. Хотя, казалось бы, Торо вёл речь о поведении одиночного человека, оказалось, что это может быть успешной стратегией.

Молодой Ганди по совету Льва Толстого на основе вот этой самой статьи, которую вы не станете читать, потому что вам лениво (ну, это ваша проблема, а не моя), устроил в Индии сатьяграху, и Индия стала свободной. До этого индийцы долго и безуспешно сражались с англичанами, а оказалось, что достаточно их просто игнорировать.

Мартин Лютер Кинг тоже взял на вооружение идеи Торо - и у него тоже получилось. Всё это я говорю не к тому, чтобы немедленно устраивать сатьяграху в России. Я-то точно не собираюсь этим заниматься, да и вряд ли кто-то ещё этим займётся. Как справедливо заметил В.В. Путин, Махатма Ганди давно умер, и поговорить на эту тему не с кем.

Генри Дэвид Торо. О гражданском неповиновении

4 Короли и капуста.

Я сегодня вспомнился случай, уже описанный в моих мемуарах. Я тогда поступил в полном соответствии с идеями Генри Д. Торо (он вообще ведёт меня по жизни). Это неплохая иллюстрация к предыдущему посту. Когда-то, давно, я тут об этом писал, но с тех пор у меня френдов стало раза в три больше, кто-то наверняка не читал.

* * *

А благодаря капусте я ушёл в бизнес. Дело было так: я тогда работал в одном НИИ. И, когда нас послали «на капусту», я отказался ехать. Я считал, что пока мы, как своеобразные штрейкбрехеры, закрываем дыры сельского хозяйства, это самое хозяйство никогда не организуют как следует – в частности, не отдадут землю крестьянам. Да как-то уже и унизительно мне было ехать туда – почему это я должен ехать куда пошлют и делать то, что не считаю нужным? Я не делал секрета из своего отказа, и за мной последовали другие.

В общем, НИИ едва не сорвал план заготовки капусты (обратите внимание: НИИ, специализировавшийся на разработке и внедрении современных информационных технологий, сорвал план по заготовке капусты! И почти никому это не казалось диким).

И тогда директор (это к вопросу о королях) объявил, что все, кто не поехал на капусту, не получат годовую премию (в среднем шестьсот рублей на рыло). НИИ поднялся на дыбы, было организовано собрание коллектива, на котором меня выбрали председателем (ты наш Лёха Валенса, говорили мне сослуживцы). В общем, на собрании премию мы «отбили». Директор сказал: все получат, и даже Бабий. Ну, я для красного словца ничего не пожалею – я гордо и прилюдно посоветовал директору запихать мою премию в его задницу.

Разумеется, после этого в НИИ мне работать уже было незачем – я тут же уволился и ушёл в кооператив (как раз их только-только разрешили) рубить уже совсем другую капусту.

Но это отдельная история, которую я когда-нибудь тоже расскажу. Кстати, премию в НИИ мне выписали-таки и долго пытались выдать. Я упорно отказывался получать. И западло было, и к тому времени у меня ежемесячная зарплата была втрое больше той годовой премии. В задницу, так в задницу!

5. За флажки

Устройство тоталитарного государства довольно просто: устанавливается большое количество запретов, как в виде законов, так и в "неформальном" виде. Черное с белым не носите, да и нет не говорите, и далее по списку. Запретов много, они бывают взаимоисключающими.

На самом деле никто не воспринимает эти запреты всерьёз, в том числе и те, кто их вводят. Задача их другая. Пока ты "в обойме", пока ты "свой", тебе прощается всё. Но ничто не забывается. И как только кому-то по какой бы то ни было причине потребовалось тебя уконтрапупить, тебе уже не простится ничего, и всё припомнится.

Что же касается обывателя, он на всякий случай внешне всё соблюдает: первомайскую ли демонстрацию, поход ли в церковь, ленинский ли зачет. Просто потому что он как все. Потому что он как бы свой. Что система делает с не своими, он знает на генном уровне. Хотя, конечно, периодически рождаются девочки Алисы, которые после безумных чаепитий, попыток отрубить голову у Чеширского кота, крохея гусями и суда над вальтом вдруг говорит: блин, да вы же просто колода карт! А это, между прочим. в чистом виде сто девяностая прим. Но поздно, девочка уже выросла.

6. Правосудие.

Стандартная ситуация тридцатых. Человека арестовали непонятно за что, выбивают признание в чёрти чём. В какой-то момент человек сдаётся и всё подписывает в надежде, что уж на суде-то он от всего откажется, и скажет, что признание выбито под пыткаии.

...А суда-то никакого и нет!

Его заочно судит неведомая двойка или тройка, приговор он узнаёт за несколько секунд до выстрела в затылок и даже не успевает удивиться.

Правосудия в тоталитарном государстве нет и быть не может. Законов много, даже больше чем надо, а законности нет. Право есть, а прав нет. Прокурор на самом деле не следит за законностью, его задача тебя обвинять. Адвокат на самом деле тебя не защищает - адвокатов, которые защищали, уже вычистили. Признание - царица доказательств. В этом псевдоюридическом поле государство решает исключительно свои задачи: защищается от воображаемых врагов, обеспечивает стройки народного хозяйства бесплатной рабочей силой, перераспределяет ресурсы так, как ему захотелось. Законы нужны только для этого.

Попавшим в эту машину в первую очередь нужно отказаться от надежды. Надежда -это крючок, на который ловят. Это давным-давно сказал Солженицын: прими сразу, что у тебя больше ничего нет - ни дома, ни семьи, ни работы, ни друзей, да и жизни, скорее всего, тоже вскоре не будет. Исходи из этого, не верь, не бойся и не проси.

7. Правосудие-2.

Есть некая шкала тоталитарного правосудия, от более-менее вегетарианской до полного беспредела. Справа - Кампучия, где людей забивают мотыгами в полном смысле слова без суда и следствия. Слева - внешне благообразное подобие суда, с адвокатами, прениями сторон и прочими украшениями юриспруденции, но с заранее определённым результатом.

Большой террор на этой шкале ближе к Кампучии. Люди часто говорят - вот, без суда и следствия расстреляли. Они не правы. Суда не было, да, но следствие было. И ещё какое. Высочайше было разрешено использовать "физические методы воздействия" (хотя и без этого "методы" использовались, но не в таких масштабах).

Есть два момента, которые стоило бы рассмотреть подробнее, они как-то остаются в тени.

Первый. Похоже, что никто кроме следователя следственное дело не читал. Понятно, что "тройки" и "двойки" получали, по сути, только обвинительное заключение. Адвокаты... какие такие адвокаты? Начальники? Зачем им это надо? Если бы дело рассматривалось в суде, стоило позаботиться о доказательной базе и т.д., а тут... Дело не нужно, нужен результат. А значит, пиши что хочешь и не беспокойся о логике и доказательствах.

В этом смысле показательно дело, о котором я как-то писал (см. ссылку). Еврея обвиняют в том, что он "агент Германской разведки «Гестапо»", причём завербован был в 1932 г. в Харькове. Никого не колышет, что гестапо образовано в 1933 году и внешней разведкой не занималось. Обвиняемый признался, ну и ладно. Признался он, скорее всего, в надежде объяснить всё суду, но суда, как известно, никакого не было.

Второй. Вот как раз насчёт признания. Зачем оно нужно было следователю, если независимо от того, признался он или не признался, тройка/двойка вынесет приговор? А потому. что если есть признание, следователю добавляются очки. Непризнание - брак в работе. А признание - показатель качества. Ничего личного, просто бизнес. Начальник знает, что на самом деле всё туфта, но ценит хорошо сделанную работу (сценарий неплох, актеры сыграли как надо). И потом, когда отчитывается наверх о раскрытом контрреволюционном заговоре на 230 человек, наверху тоже знают, что никакого заговора нет, но работа сделана хорошо и красиво, начальника ожидают бонусы.

Опять-таки, на вышеупомянутой шкале это существует в разных вариантах. Либо следователь даром ест свой хлеб и тогда его следует сократить (а то и расстрелять), либо он обеспечивает нужные показатели.

"Показатели" - бич любой правоохранительной системы. Замечательный сериал "Прослушка" The Wire, например, рассказывает о том, как в Америке борьба за показатели мешает борьбе с преступностью. Но в тоталитарной системе это доходит до абсолютной циничной неприкрытости - когда, например сверху спускаются лимиты на расстрел и посадки - и хоть яловая, а телись, набери нужное количество.

Мораль? Она простая. Ты для следователя просто галочка в показателях. Исходи из этого.

На днях знакомился с архивно-следственным делом в РУ ФСБ, сейчас оформляю конспект (вбивал в нетбук на страшной скорости, куча опечаток).

Он у нас есть в книге памяти:
ЭРЕНБЕРГ (Эренбург) Изя Львович. Род. в 1905 в местечке Щедрин Витебской губ. Еврей. Из служащих. Заведующий отделом иностранной информации в редакции газеты "Красноярский рабочий" в г. Красноярске. Арестован 30.12.1937. Обвинение в ШД. Приговорен 21.02.1938 Комиссией НКВД и прокурором СССР к ВМН. Расстрелян 31.03.1938 в г. Красноярске. Реабилитирован 11.11.1958 ВТ СибВО (П-10153).

Проходил он по "шпионской" статье (ШД), осуждён "двойкой". Биография у него богатая: в семнадцать лет, в 1923 г., вместе с братом Соулом поехал делать революцию в Америке. И восемь лет они там с братом организовывали всякие стачки и вообще мутили американскую воду, а потом как-то разочаровались в этом деле. Соул остался в САСШ, а Изя (он себя именовал по-американски Изи, но в деле фигурирует как Изя, "Израэль" в скобочках как альтернативное имя) вернулся в СССР, на свою голову.

При такой биографии было бы естественно предположить, что его оформят именно как американского шпиона, но нет: Америка тогда в числе вероятных противников не значилась, зато надо было выполнять план по "немецкому" приказу 00439 (http://www.memorial.krsk.ru/DOKUMENT/USSR/370725.htm).

И вот еврея приговаривают к расстрелу как "агента Германской разведки «Гестапо»" , что уже само по себе звучит как дурной анекдот, но там ещё совершенно анекдотические подробности вербовки, которые малограмотный следователь явно высосал из своего немытого пальца.

В деле всего два допроса, что, кстати, типично для дел 1937-1938 гг. Обычно на первом допросе человек всё отрицает, на втором всё признаёт, дальше подшито обвинительное заключение и акт о расстреле. Здесь же первый допрос через две недели после ареста, С человеком явно "поработали", и он "признается" в первых же словах допроса. Второй допрос - ещё через две недели, там уже записана подробная "история" вербовки и шпионской деятельности. После возвращения из Америки он работал на ХТЗ в качестве инструктора завкома по работе с иностранными специалистами, и "завербовал" там кучу этих самых иностранных специалистов, за что "германская разведка Гестапо" организовала ему двухнедельный отдых в Берлине в 1932 г. (на самом деле он отдыхал в семье девушки, немецкой еврейки, с которой у него образовался роман - страшно предположить, что с ней стало в Германии).
К слову, заглянул в Википедию, Гестапо вообще было организовано в 1933 г.

В 1933 г. он поступил во Всесоюзный коммунистический институт журналистики им газеты "Правда" при ЦИК СССР, но гестапо и там не давало ему покоя - поручило ему шпионить за Грузинской ССР, что он и делал, читая в Москве тифлисскую газету "Заря Востока" и передавая в германское посольство её содержимое. Причём руководил им никто иной как директор института журналистики, который как-то вызвал его в кабинет и сказал, что он знает, что Эренберг шпион германской разведки Гестапо, но он и сам шпион германской разведки Гестапо, так что всё нормально.

Закончив институт, Изи поехал в работать в Красноярский край, но гестапо достало его и там и заставило передавать шпионские сведения о ходе сева в Красноярском крае.

Всё это было бы смешно, если бы не закончилось расстрелом. По сути же, повторюсь: надо было выполнять план по немецкой операции, гребли всех, кто имел хоть какое-нибудь отношение к Германии. Вот этого двухнедельного берлинского отпуска оказалось достаточно...

Ну и ещё раз хочу напомнить, что "двойка" - это не суд с адвокатами, прениями сторон и рассмотрениеями по существу. Это Вышинский с запойным Ежовым, которые на пару подписывали "альбомные списки" сотнями и тысячами в день, не вдаваясь в подробности - там просто подписывать рука устанет. То есть никто это следственное дело не читал, кроме самого следователя, меня и ещё Военного трибунала СибВО в 1958 г.. Кстати, дело довольно толстое, н больше чем на три четверти состоит из расследования этот самого СибВО, которое разыскало всех людей, названных в допросах и выяснило, что они либо были репрессированы и потом реабилитированы, либо никогда ни в каких шпионских делах не были замечены.

8. Флатландия.

В 1976 году на меня произвела очень большое впечатление книга Э. Эбботта «Флатландия» В ней рассказывалось о плоских существах, живущих на плоскости. Рассказ же вёлся с точки зрения трёхмерного существа. Книга были захватывающей, художественной и математически точной. Вот как, например, плоские существа видели сферу, пересекающую их плоскость: сначала это была точка, потом стремительно увеличивающаяся окружность, потом стремительно уменьшающаяся окружность, а потом она и вовсе исчезала, но могла неожиданно появиться совсем в другом месте, что не имело никакого объяснения в умах плоских жителей. Линии на плоскости были для плоских существ непроходимы, а замкнутые фигуры - безвыходны, хотя при взгляде сверху это были просто линии и фигуры, через которые можно легко перешагнуть.

Хотя купил я эту книгу из профессионального интереса (я тогда ещё считал себя в какой-то мере математиком), она оказала гигантское влияние на моё мировоззрение. До этого пять лет отучился на матфаке и легко оперировал многомерными пространствами, но тут были не абстрактные сущности, а живые, хотя и плоские существа. Я вдруг понял, что я и есть это плоское существо, живущее на плоскости по правилам плоскости и не подозревающее о других плоскостях и других измерениях. Даже при внешней непротиворечивости этого плоского мира простое признание того, что есть другие измерения – это прорыв.

Не то чтобы я стал сразу искать эти другие миры – они нашли меня сами, как только я признал, что они могут существовать. И очень быстро я вышел из этой плоской модели, а значит, перестал искать двумерные объяснения трехмерным процессам. Тогда я и перестал быть советским человеком.

Тоталитарное государство превращает всех в плоских существ, живущих по законам Флатландии. Бесполезно искать плоские ответы на плоские вопросы – просто стань трехмерным, это и есть свобода.

9. Связанные одной цепью

Слово "диктатура" ассоциируется с лагерями и расстрелами, но на самом деле всё шире и тоньше. Вот парторг вынуждает тебя идти на демонстрацию. Ему нужно отчитаться... и многозначительный указательный палец вверх. Старик, ну ты же понимаешь... Он вынужден. Его обязали. Ну и ты вынужден. Не столько из страха перед парторгом, сколько из... черт его знает, сочувствия, что ли.

Тех, кто наверху, тоже кто-то обязал. Всех кто-то обязал. Даже чекистов. К слову, больше всего ненависти по отношению к партии я слышал в девяностые от чекистов. Это все партейные, они, суки, заставили чекистов делать все эти грязные дела. А партейные делали свои грязные дела из страха перед чекистами. И всё время этот указательный палец вверх. Вот там сидит тот, кто всех обязал.

Между, тем разбуди хоть Сталина, хоть Гитлера, хоть Пол Пота с Мао, и они скажут, что они были вынуждены. Их заставляли. Кто заставлял? Обстоятельства. И ещё забугорье с закулисьем.

И все правы, между прочим. Они все несвободны, все связаны. С момента незаконного захвата власти единственная задача - удержать эту власть.

Пространство возможностей сужается до прямой, на всём протяжении которой - репрессии разной степени жесткости, а в конце - неизбежный крах.

Потому что свернуть никуда нельзя, шаг право, шаг влево...И крах в конце обязателен, потому что живёт только то, что допускает варианты, где спорят разные подходы и конкурируют разные мнения. Свободный труд эффективнее несвободного, ну и так далее, скучно перечислять трюизмы, А безвариантная прямая безвариантно идёт в пропасть, варьируется только длина отрезка.

10. Борьба

Во время перестройки был такой знаменитый диссидент Клепачев. Он был большим номенклатурным начальником в строительстве, но из-за своей принципиальности не поладил другими номенклатурными начальниками, был уволен и выкинут из номенклатурной обоймы, но продолжал воевать. О нём писали в "Литературке" и других всесоюзных газетах, Роман Солнцев написал о нём пьесу, по которой сняли фильм "Торможение в небесах". Среди красноярских "неформалов" он был очень авторитетен. Да что там авторитетен - он был знаменем перестройки.

После девяносто первого года он продолжал воевать, пожалуй, даже ещё яростнее (да, кажется, воюет и до сих пор). Мне он был интересен именно этим, я даже хотел написать повесть о таком человеке - но не хвалебную, как у Солнцева. Мне был интересен феномен человека, для которого смысл жизни был в борьбе как таковой. Повесть я не написал, и к лучшему, потому что ларчик открылся очень просто: Клепачев, оказывается, был ярым сталинистом, так что его борьба после девяносто первого вполне понятна. Да и вся эта знаменитая история - борьба плоских существ на плоскости, не более того.

Другой, менее знаменитый борец тех времён, Гончаров, тот самый, который выпускал журнал "Диссидент", был, пожалуй, самым радикальным среди красноярских "неформалов", членом партии Новодворской (хотя слишком "розовым" для этой партии) и т.д. Его крепко прессовали, потом его избили в подъезде, он получил статус беженца и уехал в Америку, из которой вернулся радикальнее прежнего, но в другую сторону - лидер какой-то маргинальной сталинистской организации. Какое-то время меня это удивляло, а потом перестало удивлять. Мы живём недалеко друг от друга и пару раз пересекались на улице. Ну ты же против Путина, сказал он, значит, за нас. Ни фига я не за вас, сказал я, одно из другого не вытекает. А я всегда буду против, сказал он. Что бы ни было,я всегда буду против. Я тогда подумал, что повесть надо было писать про Гончарова, а не про Клепачева. А потом решил, что не надо писать, потому что и Гончаров - тоже борьба плоских существ на плоскости, не более того.

11. Не борьба

Родилось из каментов к предыдущему посту.
Когда меня называют борцом за что-то там или против кого-то там... Ну не борец я. Борцы - это "лихие карбонарии, закушав водку килечкой, спешат в свои подполия налаживать борьбу". Это не для меня.

Разберем, например, кейс с капустой из недавнего поста. Ставил ли я задачу подбить сотрудников на саботаж? Нет. Мне вообще было наплевать на то, что они по этому поводу думают. Я для себя решил и для себя выполнил.

Если меня спрашивали, почему я не еду на капусту, я отвечал. Если не спрашивали - не отвечал. И уж никак не планировал я организовывать собрание и тем более на нём председательствовать. По правде говоря, мне на эту премию тоже было наплевать. Но меня уговорили.

Если бы я остался после этого в НИИ, мне пришлось бы включаться в борьбу. Поэтому я ушёл. Я всегда так делаю. Если где-то надо бороться, я оттуда ухожу, пускай борются без меня. Тем более, что я точно знаю, что им без меня будет хуже чем мне без них.

Продолжая кейс с капустой. Вот эту статью (ссылка ниже) я написал ровно тридцать лет назад, в июле 1990. Когда "куда ни кинь, Иван Денисыч, куда ни плюнь - КПСС". В кооператив я ушел потому, что понял, что главное сейчас не митинги (хотя я на них тоже ходил, но без энтузиазма), а строительство среднего класса (привет, Нуйкин с "Идеалами и интересами"). Что такое для меня строительство среднего класса? Для меня это - стать самому средним классом. Не больше. Но и не меньше. Кто там что по этому поводу думает и делает, меня не колышет. Я для себя принял и это сделал. Наверное, это можно назвать борьбой. Хотя я бы назвал это строительством.

Хотя да, в статье целых четыре раза встречается слово "борьба", но в основном для того, чтобы показать, как это слово понимаю я - как синоним "кули ворочать".

Хватит болтать, работать надо!

Представляю, как обрадовал кое-кого таким заголовком. Но, увы, речь идет не о том, чтобы засучить рукава и добывать сверхприбыль для голодающей номенклатуры. Речь пойдет немного о другом. Или, точнее, совсем об обратном.

Встретился я недавно с хорошим своим знакомым. Ну ты как, говорит он, ты западник? Да вроде бы, говорю я. И я, говорит он с гордостью. А в чем это выражается, спрашиваю я. Ну как же, говорит он, я все сессии смотрю по ночам, за демократов болею. Ты, говорю я, раньше хоккей смотрел по ночам и за "Динамо" болел, а в чем выражается, что ты западник? Да я всем сердцем за рынок, говорит он. А в чем это выражается, спрашиваю я.

Не понимает. Да и вы, наверное, не понимаете. Хотя чего уж тут понимать. Кто виноват, давно ясно. Что делать - тоже. Не очень ясно, как делать, но это дело наживное. Осталось - делать. Вот тут-то и проблема. Лучшие из нас пробились в Советы и ведут там неравный бой с превосходящим противником. Остальные же болеют за демократию на диване, надеясь, что "наши" выиграют.

Так что же делать герою нашего времени, если он всем сердцем за, но не имеет политического темперамента? Рискну ответить: он должен заиметь и накапливать собственность. Я имею в виду не ковры и серванты, а - землю, здания, компьютеры и прочее.

Да, конечно, люди, критикующие частную собственность, кое в чем правы (хотя, по моему, куда больше правы Лев Толстой и Генри Торо, чем Егор Лигачев). Но сейчас речь идет только о политической свободе, а собственность - это и есть свобода (политическая). Если вы недостаточно самоотверженны, чтобы бороться за свободу как таковую, боритесь хотя бы за собственность.

Если уж вам так противно быть богатым, вы можете распоряжаться собственностью по другому (скажем, подарить компьютер газете, наиболее вам близкой). Да вот, хотя бы: в Челябинске обнаружили захоронения жертв массовых репрессий под громадной свалкой. Если бы не помощь НТТМ (деньги, бульдозеры и т.д.), местный "Мемориал" вряд ли осилил бы раскопки.

Да, конечно, человек, ставший сейчас кооператором или арендатором, чем-то сродни камикадзе. Но, если вас не укокошат рэкетиры и не задушат в объятиях чиновники, вы станете обеспеченным человеком. Ну, или, по крайней мере, хоть раз в жизни почувствуете себя человеком вообще.

Да, конечно, наши законы оставляют желать лучшего. Но мы депутатов выбрали, они там бъются насмерть и отвоевывают для нас сантиметр за сантиметром. Наша задача - осваивать эти сантиметры и на них жить и продвигаться дальше. Даже если весь парламент будет состоять из Собчаков и Казанников, ничего не изменится, если не будет массового, нудного и настойчивого накопления собственности и создания среднего класса: самостоятельного, независимого и обеспеченного. Тут нужны настырность, изобретательность, терпение и выдержка.

Если открыта калитка, не жди, пока распахнутся ворота. Если приоткрылась дверь - суй туда ногу, не давай захлопнуть. Если есть щель шириной с бритвенное лезвие, расширяй ее, пока весь не пролезешь. А если нет щели - обратись в воду и капай, пока щель не появится.

Тут самое время рассказать мою любимую историю. Во времена жуткого феодализма некто Бомарше написал пьесу "Женитьба Фигаро", насквозь антифеодальную. По тем временам это было что-то вроде "Архипелага". Естественно, король не дал разрешения ЭТО опубликовать. Бомарше был человек не бедный, он взял да купил типографию (во времена жуткого феодализма это можно было сделать). Тогда король запретил продавать этой типографии бумагу (знакомо, да?). Бомарше просчитал на ход вперед, купил рощу и бумагоделательную фабрику. Рощу он срубил, наделал из нее бумаги и издал-таки свое диссидентское произведение, чем внес немалый вклад в дело Французской Революции 1789 г.

Представляю, чем бы кончилось дело, если бы Бомарше вместо этого вышел на площадь, разорвал рубаху до пупа и сказал о короле все, что он думает. Это было бы очень по-русски, но Бомарше был француз...

Если кто-то думает, что я метнул стрелу в митинги, он ошибается. Я веду речь о том, что мы не любители борьбы нудной и упорной. Борьба для нас - это лечь на амбразуру, рубануть правду-матку на собрании или совершить иной одноразовый подвиг в духе соцреализма. Процесс тут нередко оказывается важнее результата. У власти же стоят люди практичные и даже прагматичные.

Пока мы с вами обличаем привилегии, повышение ставок партаппарату и прочее, этот аппарат без шума занимается главным: узаконивает свою собственность.

Это не трожь - это собственность КПСС. И это тоже. А вон то плохо лежит, а значит, ей принадлежит. А если выходит спор, он разрешается с помощью военного десанта.

Вот где происходят главные события, а мы из-за десятка квартир шумим. Я позволю даже высказать гипотезу, что тот же Лигачев со своей командой, мужественно вызвав огонь на себя, просто прикрывает отход основных частей на подготовленные рубежи. И скоро будет свобода слова и многопартийность, но на всех не хватит собственности. Тем более, что других желающих на нее не было. Были лишь скромные атланты, держащие на своих плечах здание Системы, которым все равно, как их эксплуатируют - вдоль или поперек.

Все это я высказал своему хорошему знакомому. Ну нет, сказал он, я всем сердцем за рынок, но, пока не будет хороших законов и полных магазинов, я лучше в государственной конторе поработаю, на твердом окладе.

Ну что ж, каждый свободен в той мере, которую заслуживает...

А. Бабий, предприниматель
Красноярский комсомолец, 21 июля 1990 г.

12. Не борьба-2

В прошлом посте я отвлёкся от каментов к позапрошлому посту, а речь шла о некоей мемориальской борьбе. Но это ложный взгляд, по-моему, потому что «Мемориал» не борется, он просто работает. С ним борются, да, и от этого возникает ощущение некоей бескомпромиссной схватки.

Впрочем, меня никто не уполномочивал говорить за весь «Мемориал», скажу за себя. Для меня это, во-первых, интересная работа, во-вторых, она даёт согласие с собой, а если ещё точнее, с Богом. Почти всё остальное, чем я в жизни занимался, вызывало сомнение – а тем ли я вообще занимаюсь. И в конце концов я отовсюду уходил. А мемориальская работа таких сомнений не вызывает, вот уже тридцать с лишним лет. То есть это, видимо, богоугодное дело – не в пафосном смысле, а в практическом.

Что же касается интересной работы – то да, мне интересно, как устроена репрессивная машина. Я очень люблю архивную работу – вот сейчас жду не дождусь, как снимут ограничения и я поеду в очередной архив. Мне нравится организационно-техническая составляющая работы – в целом удалось создать информационную систему, позволяющую практически моментально давать ответы на запросы. И так далее, включая повернутость на идее сплошной цифровизации архива.

Теперь о борьбе – собственно об этом и был вопрос в каментах. Почему я уклоняюсь от споров с «противоположной стороной». Тут всё очень просто. У меня во всех смыслах этого слова осталось мало времени. И тратить его на бесполезные споры я не буду.

Смогу ли я переубедить «оппонента»? Нет. Так они устроены. Да и нафиг он мне сдался?" Мало ли какие тараканы в голове у человека, почему именно я обязан их оттуда выводить?

Смогу ли я переубедить «стороннего читателя»? А зачем? Я вообще считаю, что человек сам должен искать информацию, сам отсекать ложное и выделять истинное. Если он дурак, пусть дураком и помрёт. Если не дурак – прочитает много чего, в том числе и наш сайт, и сделает выводы, те или иные. Информации сейчас в свободном доступе до фига и больше, есть разве что дефицит мыслительных способностей по её обработке.

Ну вот, как-то так. Не борьба, а работа. Хотя - да, порой приходится, например, когда придурки в очередной раз пытаются установить в Красноярске памятник своему усатому божку. Но это, к счастью, раз в пять лет.

13. Не борьба-3

Примерно раз в пять лет в Красноярске разыгрывается традиционное шоу. Где-нибудь в марте-апреле вытаскивается на свет бронзовый бюст, а меня выводят на битву с очередным сталиноидом. Я не хочу, но надо: не пришёл, значит слился. Условный Вася Пупкин смотрит эту битву на диване, почесывая пузо после ужина и комментирует: «опять эти придурки за своё», имея в виду под придурками всех участников процесса, включая ведущих.

И он безусловно прав. Потому что это просто шоу. «Оппонентам» просто хочется напомнить о себе. Они выигрывают в любом случае. Удастся поставить памятник – они молодцы и герои, не удастся – кровавый либерастический режим не дал это сделать. Но зато пошумели.

Мне роль в этом шоу совсем не нравится. Повторять то же, что и тридцать лет подряд, уже самому надоело (хотя, как оно было правдой тридцать лет назад, так и осталось поныне). Вести какие-то серьёзные разговоры по телевизору, аккурат между новостями о нашествии тараканов на улице Вязов и мыльным сериалом – несерьёзно. Всё это не более чем шоу, о котором забудут через пять минут. Ни один Вася Пупкин не вышел с покрышками к мэрии из-за того, что памятник не поставили. И ни один Вася Пупкин не выйдет, если его вдруг поставят.

Проблема ещё в том, что ставятся не те вопросы, на которые надо давать ответы. Смешны мне, например, препирательства по поводу количества репрессированных, в которые меня постоянно втягивают. Борьба идёт на обывательском уровне: поразит ли то или иное количество воображение Васи Пупкина или не поразит. Замечу, что «оппонентов» само количество репрессированных при этом не интересует. Их задача не в том, чтобы установить истину, а в том, чтобы ущучить оппонента. Неважно, сколько их было на самом деле, миллионом меньше, миллионом больше. Важно сказать, что либерасты врут.

Я не ввязываюсь в эти бессмысленные споры. Во-первых, мне интересны не абстрактные цифры, а конкретные люди и их судьбы. Цифры бывают важны в практическом смысле – оценить, например, сколько потребуется томов для книги памяти по определенной категории репрессированных, но не более того. Во-вторых, мне незачем их завышать, потому что я не собираюсь производить впечатление на Васю Пупкина. Мне доводилось их крепко уменьшать. Например, я сам установил, что в Норильлаге было не более 300 тысяч человек, а не полмиллиона и больше. Или что в Красноярском крае расстреляно на несколько тысяч человек меньше, чем указано в отчётах, потому что приговоры тройки по приказу 00606 осенью 1938-го на самом деле не были приведены в исполнение. Истина рождается не в спорах, а в нормальном добросовестном исследовательском процессе.

И, в третьих, я понимаю сложность этого вопроса. Вот тут Арсений Борисович Рогинский, лучший специалист в теме, рассказывает о подходах, использовании источников, интерпретации отчетности, методиках подсчета. И приводит довольно осторожные оценки (это после нескольких десятилетий работы). Это достаточно сложные материи на самом деле.

Ни один Вася Пупкин не долетит до середины этого почти трехчасового разговора. И я сильно удивлюсь, если кто-то из моих уважаемых френдов долетит. Но рассуждать на эту тему в соцсетях – не кули ворочать …
https://www.youtube.com/watch?v=Xtk2-AuZQnc&t=7873s

И, чтобы завершить тему неборьбы, я максимально выгружаю из головы на внешние носители известные мне или вновь открываемые сведения о репрессиях – в блоге и на сайте, просто для того, чтобы они не исчезли вместе со мной. И чтобы они были доступны всем желающим, если таковые найдутся. Я надеюсь также сделать из нашего сайта энциклопедию репрессий в Красноярском крае – с обзорными статьями, насыщенными ссылками на материалы сайта. Я думаю, что это максимально эффективное вложение сил и времени.

14. Пресса

Начну с трюизма. Конечно, никаких СМИ как средств массовой информации в тоталитарном государстве нет. Ленин сказал, как отрубил: "Газета – не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор". Точка.

Собственно, до самой оттепели газеты были в чистом виде агитаторами и организаторами. Потом уже всё это стало разбавляться в допустимых пропорциях какими-то более-менее живыми очерками, Песковым, например (в отличие нынешнего Пескова был ещё В. Песков с очерками о животных, он ещё потом про семью Лыковых первым написал), коммунальными проблемами и т.п..

Помню. в Литературке какой-то журналист из номера в номер обличал магазины в "полиэтиленовом налоге", когда сыпучие продукты стали продаваться фасованными в полиэтиленовые пакеты - а до этого ты приходил в магазин за сахаром, крупой или мукой с наволочкой, либо тебе отсыпали в большой кусок плотной бумаги. Отчаянной смелости был журналист и вёл свою борьбу много лет, между прочим. Но проиграл.

Вопрос, впрочем, в другом - насколько можно было извлекать реальную информацию из этой так называемой прессы. Можно, если подходить к этому спокойно и грамотно. Мне в конце семидесятых попалась в библиотеке книжка про методы желтой буржуазной пропаганды, там было всё, включая метод тухлой селёдки. Увы, у меня не сохранился конспект этой книжки и даже название выветрилось, но я тут же применил эту технику к советской прессе и и применяю до сих пор. Советские люди вообще умели читать между строк.

Но, конечно, полезно читать такого рода прессу за большие промежутки времени. Газета и прочее телевидение рассчитаны на короткое восприятие - новость успевает вылететь из головы ещё до того, как её до конца произнесут. Однако подшивки при систематическом изучении могут дать поразительный эффект.

Тогда же, в семидесятых, я вдруг заинтересовался историей родного государства, и пришел в краевую библиотеку. Пришёл я туда двадцатипятилетним балбесом, вполне советским человеком, а вышел уже сильно не советским, А всего-то почитал газету "Правда" за несколько десятилетий. Мне дали номера только с 1943 года, всё что раньше, было в спецхране. Тогда я думал, что это связано с "тридцать седьмым годом", однако сейчас понимаю, что там было много чего такого, что советскому человеку знать незачем - поздравления Гитлеру с победой над Францией и всякое такое.

Даже и после сорок третьего некоторые статьи были в газете просто-напросто вырезаны, но и то, что осталось, запомнилось мне навсегда. Например, история с Иосипом Броз Тито. Какое-то время шли материалы о героическом генерале, восторженные опусы об его успехах в борьбе с гитлеровскими захватчиками . Через несколько лет та же самая газета и те же самые журналисты стали обличать Тито как мерзкого мерзавца и военного преступника, карикатуристы рисовали его в виде змеи со свастикой. Потом прошло ещё несколько лет, и Тито снова стал уважаемым руководителем, наш руководитель целовал его взасос, и кажется, те же самые журналисты описывали эти восхитительные события.

Но больше всего не меня произвели впечатление несколько заметок начала августа 45-го. Сначала 6-го или 7-го августа была крохотная заметка где-то чуть ли не на четвертой полосе о том, что американцы сбросили на Хиросиму какую-то мощную бомбу. Потом 9 августа вся первая полоса была отдана материалам о том, что 8 августа СССР объявил войну Японии. Где-то на задворках в этом номере или даже в номере за 10-е была опубликована заметка о второй бомбе, в Нагасаки. Причём бомбу сбросили 9 августа рано утром по японскому времени, а СССР объявил о войне 8 августа поздно вечером по московскому времени, то есть сразу после того, а вовсе не до того.

Меня это поразило, потому что со школьных времен я был уверен в том, что сначала Красная армия разбила наголову Квантунскую, а потом американцы, чтобы не опоздать к разделу пирога, сбросили свои бомбы. Нас так учили. Кажется, в этот момент я понял, насколько мои представления отличаются от истины и уже последовательно занялся ревизией этих представлений...

К чему я это? А к тому, что вдумчивое изучение самой что ни на есть официальной прессы может принести свои плоды, даже при отсутствии других источников информации. Если, конечно, к тому есть желание и способности.

14.1. Заложники

Когда я читал архивно-следственные дела дедушки и бабушки, расстрелянных в 1937 по харбинской линии, обратил внимание, что дед сдался не сразу. Между первым допросом, где он вину не признаёт и вторым, на котором признаёт - три недели, Что делали с ним эти три недели - догадаться нетрудно.

А вот бабушка признаёт всё на первом же допросе. Наверняка найдутся желающие упрекнуть её в недостатке героизма, но её сломать было проще: когда её арестовали, дома осталась шестилетняя дочка. И у следователя были аргументы. Бабушка пожертвовала собой и неродившимся ребенком (её расстреляли беременной), чтобы спасти единственную дочь. У неё получилось: девочку забрали родственники, перекидывали её какое-то время друг другу, потом сдали-таки в детдом, но это был не спецдетдом для детей врагов народа, а обычный, с хорошим директором. На самом деле, думаю, даже если бы бабушка упорствовала, вряд ли чекисты стали искать её дочь, чтобы репрессировать - в декабре 1937-го в НКВД была жуткая запарка. Но у государства и "органов" была вполне определённая репутация, которая работала сама по себе.

Тут я хотел написать пост о заложничестве как об основе тоталитарного государства, но вовремя вспомнил, что я такую статью давно написал и она была опубликована в "Новой газете", Так что просто её тут повторю.

-----

«Вы же не хотите неприятностей близким...»

Заложники власти: можешь идти до конца, когда дело касается только тебя

Этот документ я нашел в Государственном архиве Красноярского края, когда в соцсетях шли бурные дебаты о том, расстреливали ли при советской власти несовершеннолетних. Усомнились в подлинности документов, приведенных В. Солоухиным в книге «Соленое озеро» о «подвигах» Аркадия Гайдара в Хакасии в двадцатые годы. Поскольку я оказался географически ближе всех к документам, то сходил и проверил. Солоухин не ошибся, только перепутал порядок ссылок. Несовершеннолетние среди расстрелянных, действительно, были. К солоухинскому списку можно добавить другие списки. И к солоухинским документам — вот этот.

Бесконечные ЧОНовские (ЧОН — части особого назначения) приказы о расстрелах заложников страшны не наличием несовершеннолетних.

Объявление напечатано в типографии, подписывается только название села и количество заложников. Это не исключение, а система.

Заложники — это фирменный стиль советской власти. В письмах Ленина полно указаний типа «расстрелять сто попов, чтобы другим неповадно было».

Во время Гражданской войны не только офицеров, но и рядовых нередко «мобилизовали» так: или служи в Красной армии, или расстреляем вместе со всей семьей. Большевики уже заслужили себе репутацию «отмороженных», и угрозы были вполне реальны.

В районах крестьянских восстаний заложников просто расстреливали без суда и следствия.

В двадцатые-тридцатые годы избирательных прав лишали не только конкретного человека, но и всю его семью.

В 1934 году статья 58-1 «в» УК РСФСР пополнилась формулировкой: «В случае побега или перелета за границу военнослужащего совершеннолетние члены его семьи, если они чем-либо способствовали готовящейся или совершенной измене или хотя бы знали о ней, но не довели об этом до сведения властей, караются лишением свободы на срок от пяти до десяти лет с конфискацией всего имущества. Остальные совершеннолетние члены семьи изменника, совместно с ним проживавшие или находящиеся на его иждивении к моменту совершения преступления, подлежат лишению избирательных прав и ссылке в отдаленные районы Сибири на пять лет».

Приказ по НКВД №00486 от 15 августа 1937 года не только позволял, но и предписывал репрессировать всю семью арестованного. Детей помладше отправляли в спецдетдома, постарше — в лагерь, а один из казахстанских лагерей получил название АЛЖИР (Акмолинский лагерь жен изменников Родины).

24 июня 1942 вышло постановление ГКО «О членах семей изменников Родины», по которому семьи осужденных к высшей мере наказания за шпионаж, переход на сторону врага «<…> за попытку измены Родине и изменнические намерения подлежат аресту и ссылке в отдаленные местности СССР на срок в пять лет». Факты были необязательны, достаточно было подозрения. Выслали в Красноярский край Екатерину Максимову, жену легендарного Зорге, — и через несколько дней она погибла при очень странных обстоятельствах. Касалось это не только «официальных» членов семьи. «Полевая жена» генерала Власова забеременела еще в 1941 году, была демобилизована и уехала к родителям в Воронеж. Тут случился разгром Второй ударной армии, пленение Власова — и «полевую жену» не поленились найти и выслать в Красноярский край вместе с ребенком.

После войны прошла серия приказов о выселении в Сибирь семей «националистов и бандитов» с Украины и из Прибалтики. Для высылки достаточно было, чтобы МГБ просто заподозрило кого-то из членов семьи в «пособничестве».

Да и потом, в «вегетарианские» времена, в КГБ мягко увещевали диссидентов: «Ну вы же не хотите доставить неприятности близким людям…» И человеку приходилось делать нелегкий выбор, потому что эти неприятности были абсолютно гарантированы. Ты можешь идти до конца, когда дело касается только тебя, а когда дело коснется твоих близких…

Алексей Бабий
председатель Красноярского общества «Мемориал»
Новая газета 30 июня 2017

Понимание "подбрасывания":
прагматический аргумент в пользу децентрализма и сатьяграхи

Макс Бордерс 23.09.21

Когда генеральный директор Twitter Джек Дорси опубликовал в Твиттере ссылку на “Анатомию государства” Мюррея Ротбарда, для сторонников свободы это не прошло незамеченным. Несмотря на отсутствие контекста или комментариев, некоторые восприняли твит как способ Дорси сказать, нечто вроде я в настоящее время испытываю огромное давление со стороны государственных структур, но биткоин показал мне будущее.

Что это за будущее?

Апгрейд DOS

Мы так долго живем под DOS (демократическая операционная система), что большинству людей трудно представить что-либо, кроме Red App и Blue App. Или, если смешать метафоры, мы видим Синюю Команду на одном конце каната и Красную Команду на другом. Затем нас просят проголосовать за одну из команд, чтобы узнать, какую из них протащат по грязи. Вам скажут, что если вы не сыграете в эту игру, вы уклонитесь от своего долга и если вы не проголосовали, то у вас нет права жаловаться.

Американцев с самого детства воспитывают на идеях демократии, но теперь очевидно, что эта система просто консервирует постоянную войну между сторонниками разных партий. Каждая “сторона” надеется, что однажды ей удастся засунуть свой “Единственно верный путь” в глотку своим противникам. Но децентралисты видят вещи совсем иначе.

Хотя сентиментальная привязанность к голосованию и выборам кажется неистребимой, все больше людей начинают искать новые способы организации.

Я хочу доказать, что единственный способ выиграть — это сыграть в другую игру.

Децентрализм

Начнем с определения наших терминов. В отдельной статье на эту тему я определяю децентрализм примерно так:

[Децентралистский] взгляд на вещи — это общий скептицизм по отношению ко всем претензиям на политическую власть. Действительно, [децентралисты] в либеральной традиции не только скептически относятся к политической власти, но и считают, что любая правильная концепция справедливости должна исходить из согласия. Другими словами, каждый должен иметь возможность выбирать систему управления. Такая философия резко контрастирует с концепциями, которые опираются на гипотетический общественный договор или общую волю. Таким образом, мыслить как [децентралист] — значит защищать системы управления, основанные на согласии, и отвергать системы, основанные на принуждении.

Я понимаю, что даже самые идеалистические из нас не питают иллюзий, когда дело доходит до того, чтобы довести свои доводы до сведения сильных мира сего.

«[Децентралисты] понимают, что политические власти вряд ли потерпят любые формы мирных объединений, которые бросают вызов их могуществу. И те, кто получает выгоду от государственных трансфертов, вряд ли откажутся от поддержки со стороны организаций, обещающих эти трансферты. Таким образом, и государственные прокси, и их просители имеют все стимулы бороться за власть.»

Таким образом, жить в нашем мире как децентралист это значит бороться против власти. Эта борьба может показаться довольно знакомой, ведь все децентралисты настаивают на том, что обещали американские отцы-основатели — чтобы мы, управляемые, давали свое согласие.

Децентралисты не делают никаких предпочтений в отношении режима и способа управления. Наборы правил, из которых мы выбираем, могут быть похожи на правила израильского кибуца или префектуры Киото. Суть в самом выборе. Делать такой выбор означает двигаться дюйм за дюймом к децентрализованному порядку, основанному на согласии.»

Единственно верный путь

Авторитаризм на подъеме. Все больше и больше людей думают, что обществом можно и нужно управлять административно. Все, что нужно, чтобы решить социальную проблему или помочь какой-то группе, — это принять закон, профинансировать программу и вырастить бюрократию.

Различие между левыми и правыми постоянно уменьшается. Каждая сторона усиливает нелиберальные меры социального контроля, когда ей это удобно. Левые связали свою судьбу с политикой идентичности, которая включает моралистические крестовые походы, крокодиловы слезы и шельмующую толпу. Правые стали просто реакционерами, движимыми грубым национализмом, имперскими военными устремлениями или ностальгией по времени, которого никогда не было. Обе стороны, готовы отвергнуть идею о том, что свобода и свободный поиск освещают наш мир. И ни одна из сторон, похоже, не желает обращать внимания на тот факт, что федеральный долг США сейчас составляет 135 процентов ВВП.

Поскольку каждая из сторон считает, что ее путь является единственно верным, они не оставляют места для других точек зрения, не говоря уже о других способах организации общества. Их титаническая война превратилась в непрерывное шоу, которое отвлекает всех нас от перспективы гуманного сотрудничества в рамках либерального, плюралистического порядка. Нам пора воспользоваться идеей этого порядка, пока эта перспектива не исчезла.

Новая игра

Учитывая масштабы политической власти, как нам играть в другую игру?

Политолог Джеймс Скотт напоминает нам, что больше “режимов было поставлено на колени тем, что когда-то называли “ирландской демократией”, — безмолвным, упорным сопротивлением, отказом от участия и твердостью миллионов простых людей, чем революционным авангардом или бунтующей толпой”.

Итак, сначала мы должны принять этот образ безмолвного упорного сопротивления. Везде, где это возможно, мы должны отказываться сотрудничать, отказываться подчиняться и делать издержки правоприменения слишком высокими для властей.

Затем мы должны практиковать сатьяграху. Это санскритское слово примерно означает “сила истины”, и Махатма Ганди учил своих последователей использовать сатьяграху против британского владычества. “Всадники свободы” и активисты движения за гражданские права использовали аналогичную тактику на Юге времен Джима Кроу. Несмотря на то, что оно оказывает огромное давление на могущественные иерархии, сатьяграха является ненасильственным средством.

Сегодня у нас есть технологические инструменты, которых никогда не было у Ганди или MLK. Итак, практикуя сатьяграху, мы должны делать это наилучшими доступными средствами — координируя усилия как асинхронно, так и в реальном времени. Это включает в себя открытие новых возможностей для “выхода”. Но я говорю не только о голосовании ногами, хотя это может быть плодотворным подходом, как вам скажут те, кто бежит из Калифорнии. Я также говорю о “голосовании” своими деньгами, которое включает голосование за новые деньги. Я также говорю о внедрении новых систем, чистым результатом которых будет создание новых рынков в управлении (governance).

Стратегии выхода

Давайте рассмотрим несколько примеров выхода, которые можно понимать как расширение сатьяграхи:

1. Перейти на криптовалюты. Это не просто цифровые деньги. Они представляют собой тысячу альтернатив институциональным посредникам, в том числе самому большому посреднику. Погрузитесь в мир токенов. Там вы откроете для себя множество возможностей для параллельного управления. От распределенных автономных организаций (DAO) до смарт-контрактов и децентрализованных финансов, технология растет экспоненциально.

2. Переехать в другой штат или страну. Вы, наверное, понимаете, что одним из самых свободных штатов США является Нью-Гэмпшир. Но знаете ли вы, что одно из самых свободных мест в мире находится на острове Роатан в Гондурасе? Prospera, новый проект государственно-частного управления, может похвастаться целостной системой общего права и сверхнизкими налогами. Возможно, переезд за границу не для вас. Но важно помнить, что оставаться на месте — тоже своего рода голосование.

3. Уходите из Big Tech. Google манипулирует результатами поиска. Может быть, пора попробовать Presearch. YouTube подвергает цензуре и подыгрывает властям. Может, пора попробовать Odysee. Facebook и Twitter регулярно удаляют аккаунты тех, кто достаточно храбр, чтобы бросить вызов институциональным нарративам, а все ваши данные принадлежат Big Tech. Следите за развитием таких социальных сетей, как Junto; или попробуйте Minds или Mastodon прямо сейчас. (Возможно, Джек поставит Твиттер на блокчейн.)

4. Уберите своих детей из государственной школьной системы. Пандемия заставила родителей и учеников обратиться к альтернативам, таким как “Сократический опыт” (ранее называвшийся “Пространство”). Многие понимают, что эти альтернативы не только лучше государственных школ, но и доступны по цене, тем более, что все большая часть наших налоговых платежей переводится в систему, которая, кажется, никогда не улучшится, и контролируется пристрастными профсоюзами учителей и приверженцами идентичности.

5. Поддерживайте только те высшие учебные заведения, которые поддерживают либерализм. Не секрет, что большинство колледжей превратились в лагеря антилиберальной идеологической обработки. Но не все из них. Один из самых интересных колледжей в мире — Universidad Francisco Marroquin (UFM) в Гватемале. UFM преподает предпринимательство, и профессора являются предпринимателями. Какой бы колледж вы ни поддерживали, важно смотреть на него без розовых очков, в которых видна только университетская спортивная команда или ностальгическая “альма-матер”. Эти очки не дают вам увидеть гниль.

6. Создавайте сильные местные сецессионистские движения. США образовались благодаря сецессионизму. Теперь федеральная власть выросла, как рак, как и предупреждали антифедералисты. Пора вернуться к духу 1776 года. Мы должны согласиться с идеей, что Союз в том виде, в каком он есть, больше не стоит сохранять. Пришло время сознательным людям бороться за самоопределение. Вот несколько активных сецессионистских движений. Или начните свое.

7. Практикуйте уклонение от уплаты налогов. Уклонение от уплаты налогов совершенно законно. На самом деле трудно найти кого-то, кто бы этого не делал. Главное — делать это хорошо. Это означает, что нужно подойти вплотную к юридическим барьерам, чтобы сохранить как можно больше своих доходов. Стратегии уклонения от уплаты налогов включают перевод вашего состояния в офшор и использование автомобилей до уплаты налогов. Существуют действительно умные советники, которые могут вам помочь.

8. Создайте организацию взаимопомощи или присоединитесь к ней. Социальные благотворительные общества и организации взаимопомощи кажутся пережитком прошлого. Но люди, которые верят в то, что система льгот будет так же работать и через десять лет, должны подумать еще раз. Несмотря на огромные суммы, которые мы вынуждены вносить в почти неплатежеспособные системы, такие как Social Security и Medicare, нам нужно начать создавать собственные резервные планы. Системы взаимопомощи создают сообщество, поскольку его члены применяют местные знания и прямое управление.

9. Создайте самоуправляемую организацию. Ганди приписывают высказывание: “Будьте тем изменением, которое вы хотите видеть в мире”. Такие философии управления, как самоуправление Morning Star и Holacracy, предлагают компаниям работать по правилам без правителей. Каждая новая компания, работающая таким образом, представляет собой точку данных, демонстрирующую, что мир без управленческого класса не только возможен, но и желателен.

Приведенный выше список, конечно, не является исчерпывающим. Я предлагаю эти примеры в надежде, что они послужат катализатором приверженности тому, что писатель Майкл П. Гибсон называет “подбрасыванием” (имеется в виду подбрасывание кубика или монеты, — прим.ред.).

В самом деле, Гибсон считает, что “подбрасывание” приведет к плюралистическому рынку в управлении. Он пишет: “Все законы должны быть строго добровольными для присоединения. Законодатели могут быть святыми, дьяволами или обезьянами с пишущими машинками — не имеет значения. Система присоединения / отказа позволяет выжить только хорошим законам. Плохие законы вытесняются из производства”. (См. Также “Сетевое государство” Баладжи Шринивасана.)

И это, ребята, то, что на самом деле означает согласие управляемых. И это о том, какие шаги может предпринять каждый из нас на пути к децентрализации. Придет ли человечество когда-нибудь к этому — это совершенно другой вопрос, но сейчас он по большей части бесполезен.

Больше стратегии, меньше идеализма

Децентрализация — это больше процесс, чем идеал, и, вероятно, потребуются десятилетия для того, чтобы истощились силы, направленные на защиту интересов иерархии и ее сторонников.

Так что давайте не будем тратить время на споры об идеальной справедливости, ведь мы должны искать способы практиковать сатьяграху прямо сейчас. Это включает в себя создание большого количества ниш, в которые можно сбежать. Каждая создаваемая нами возможность для выхода — это возможность внести свой вклад в будущий рынок управления. Имея рынки управления люди с большей вероятностью найдут системы, удовлетворяющие их потребности.

Цель состоит в том, чтобы освободить место для человеческой свободы среди близких к краху вестфальских государств. Пришло время провести тысячу экспериментов по “подбрасыванию”. Даже если удастся провести лишь несколько из этих экспериментов, эти ниши дают надежду, что вы найдете систему, более близкую к вашим идеалам.

Оригинал статьи https://www.aier.org/article/understanding-underthrow-a-pragmatic-case-for-decentralism-and-satyagraha/

Перевод: Наталия Афончина

Редактор: Владимир Золоторев

Итальянская забастовка
как еще одна форма легальной борьбы
с псевдолегальным насилием.

Изощренное неделанье под прикрытием суперделанья.

Эта форма борьбы была описана в Италии в самом начале 20 века и быстро распространилась. Скорее всего это давно существующая техника которая в ответ на давление государства стала более заметной. Эта форма протеста имеет невероятную мощь.

Суть в том, что это не грубый саботаж, обструкция или забастовка, это куда более скрытая форма, поэтому гораздо более эффективная, когда люди выполняют все правила на сто процентов.

Сила паразита в вере жертвы в его хорошие намерения, или как минимум иллюзия веры порождаемая Стокгольмским синдромом.

Эта вера заставляет людей всегда делать больше чем от них требуется и всегда компенсировать огрехи безчеловечной паразитической системы, которая к тому же и крайне тупая и не эффективная по своей природе. Люди как бы постоянно чинят, что что не ломалось, а и было задумано таковым. На этом держится система паразитирования. Люди сами куют свои кандалы.

Поэтому как только люди начинают понимать границу между ними и паразитами, и выходят из желания сделать лучше чем есть, и начинают просто как тупые исполнители делать абсолютно только то что от них требуется по договору, по инструкции, НЕ ДЕЛАТЬ то что не прописано, система рушится, либо испытывает критические проблемы функционирования. Именно поэтому и было отменено классическое рабство и были придуманы новые формы эксплуатации, потому что идеальный классический раб просто выполнял только то что ему приказывали и не проявлял инициативы. Ваша инициатива и интеллект, вот что ныне эксплуатируется и если вы это не захотите отдавать, очень сложно вас заставить это подарить.

И главное люди остаются в абсолютно легальном поле, более того они именно на этом категорически настаивают, на абсолютной химически чистой легальности и жесткой покорности в сто процентном максимально буквальном исполнении написанных самими паразитами законов, норм, правил, инструкций, в этом смысл этого трюка.

Требование от властей выполнять самими же ими написанные законы и правила, это еще одна из многих других форм Итальянской забастовки. Это эффективный способ тролить власть, так как власти всегда живут по естественному праву и никогда по законодательству написанному для тягла.

Используя ту или иную форму Итальянской забастовки, надо никогда не забывать цель применения этой техники, она не в выполнении законов и правил, она как раз в их дискредитации, и отмене паразитической системы или как минимум ее ослаблении. В идеале, в том что бы перейти от придумываемых паразитами законов и правил к естественному праву и соблюдению естественных и неотъемлемых прав и свобод человека.

Как сказал Гюнтер Эйх: «Будь песком, а не маслом в мировом механизме». „Seid Sand, nicht das Ol im Getriebe der Welt“