Как захлопнулась мышеловка

Сразу после революции петроградский Военно-революционный комитет отправил комиссару пограничной станции Торнео на финляндско-шведской границе — в условиях продолжавшейся еще мировой войны это был единственный безопасный путь из России в Европу — короткую телеграмму: "Граница временно закрыта. Без особого распоряжения комитета никто пропущен быть не может". Тем самым фактически заявив права собственности на всех кто оказался на подконтрольной им территории.

За сто с лишним лет до этого, 3 апреля 1801 года, император Александр I милостиво разрешил своим холопам свободный выезд за границу, конечно не всем, только тем, кто не был в крепостной зависимости естесссенно. С отменой крепостного права в 1861 году юридически такая возможность возникла как бы типа у всех подданных. Чухали долго, но с начала 20 века расчухали и народ начал валить с ежегодным увеличением уезжающих. «Не долго музыка играла...». Большевики первейшим своим делом стали препятствовать праву отъезда из страны, как и праву возвращаться в страну без разрешения органов госбезопасности, так как прекрасно понимали, что по доброй воле с ними никто жить не будет. Не смотря на принимаемые коммунистами жесточайшие меры удержания, народ рванул в рассыпную, и за пару лет пока выстраивалась система контроля, по разным данным более трех миллионов россиян успели таки спастись от этого «счастья», образовав так называемую первую, самую мощную и самую знаменитую волну эмиграции.

Третьего июня 1919 года Совет народных комиссаров (правительство) принял постановление:

"Вменить Народному комиссариату по иностранным делам в обязанность при выдаче заграничных паспортов лицам, отправляющимся за границу по поручению советских учреждений, требовать представления постановлений соответственных коллегий и ручательства этих коллегий за добропорядочность командируемых лиц и лояльность их по отношению к Советской власти".

Степень лояльности определяли чекисты. Выпускать или не выпускать — решалось на совещании в здании на Лубянке, которое устраивалось раз в неделю. 6 июня 1920 года Наркомат иностранных дел утвердил инструкцию о порядке выдачи заграничных паспортов: "В обстоятельствах исключительного времени" для выезда требуется разрешение Особого отдела ВЧК.

Название органов госбезопасности менялось, а обстоятельства «исключительного времени» действовали до 1991 года.

Попытка бежать от советской власти рассматривалась как тягчайшее преступление против государства и каралась жестоко, хотя с правовой точки зрения невозможно сформулировать, в чем же состав преступления. Но формулировать и нужды не было, разве хозяин обязан отчитываться или что то объяснять своей собственности.

С первого до последнего часа правления коммунистов, правящая группа захватившая власть в стране абсолютно ясно понимала, что при свободном выезде из страны, они останутся тут одни. Они четко понимали что и как они будут делать и понимали, что любые другие правители будут привлекательнее чем то, что делают они. Уже в познебрежневский период ходил анекдот, как Брежнев открыл наконец границы. Утром просыпается, в кремле и на улицах не души, и вдруг звонок, звонит Косыгин, Брежнев радостно его спрашивает, мы что с вами одни в стране остались, на что Косыгин смеясь заявляет что он уже за границей. Поэтому исходя из понимания необходимости удерживать захваченное население, с одной стороны усиливали разные формы физического удержания, с идеологической стороны поднимали изоляционисткую истерию, демонизируя заграницу по заветам Ивана третьего.

22 ноября 1917 года глава советского правительства Ленин подписал декрет "О суде", который отменил все прежние законы. Все! Страна вступила в эпоху "беззакония" — в прямом и переносном смысле. Большевики вообще разогнали суд. Заодно отменили институт судебных следователей, прокурорского надзора и адвокатуру.

Взамен статья 8 декрета учредила рабочие и крестьянские революционные трибуналы — "для борьбы против контрреволюционных сил в видах принятия мер ограждения от них революции и ее завоеваний, а равно для решения дел о борьбе с мародерством и хищничеством, саботажем и прочими злоупотреблениями торговцев, промышленников, чиновников и прочих лиц". В общем как всегда под предлогом спасения, ввели прямую диктатуру.

В "Руководстве для устройства революционных трибуналов" говорилось: "В своих решениях революционные трибуналы свободны в выборе средств и мер борьбы с нарушителями революционного порядка". Иначе говоря, нормы права не имеют значения. Казнить или миловать — вопрос только воли правящей группы не ограниченной ни чем.

Трибуналы руководствовались революционным «чутьем» и «социалистическим правосознанием». Сочтем нужным — накажем, решим иначе — помилуем. Если председатель трибунала постановил, что перед ним преступник, значит, так и есть. Это представление о праве и судопроизводстве въелось в сознание советского человека.

"Уничтожив суды, — писала тогда газета "Наш век", — господа народные комиссары этим самым укрепили в сознании "улицы" право на "самосуд", звериное право. Нигде человека не бьют так часто, с таким усердием и радостью, как у нас на Руси. "Дать в морду", "под душу", "под микитки", "под девятое ребро", "намылить шею", "накостылять затылок", "пустить из носу юшку" — все это наши русские милые забавы. Этим хвастаются. Люди привыкли к тому, что их бьют — родители, хозяева, полиция. И вот теперь этим людям, воспитанным истязаниями, как бы дано право свободно истязать друг друга. Они пользуются своим "правом" с явным сладострастием, с невероятной жестокостью". Конечно писатели газеты врали, ни какого сознания «улицы» и «самосуда» тут и близко не было, а была жесткая и прагматичная воля захватившей власть правящей группы, которая стравливала людей, разделяла и властвовала, поднимала и использовала в своих целях все низменные наклонности людей какие могла поставить себе на службу, которые и прежние правители пользовали, но конечно не так масштабно.

В 1919 году ВЦИК (законодательный орган) утвердил положение о революционных трибуналах. Председателя и двух членов трибунала подбирать "из числа ответственных политических работников". Еще раз отметим: не юристов! ВЦИК разъяснил: трибунал, получивший право приговаривать к смертной казни, сам решает — вызывать ли свидетелей, приглашать ли защитников. То есть надо ли изображать законность, или можно обойтись без формальностей.

Большевистская власть не правосудие осуществляла, а устраняла врагов, то есть тех кто мог помешать их безраздельной власти. К правосудию система трибуналов не имела никакого отношения. Назывались трибуналы чрезвычайным органом борьбы против контрреволюции. В реальности — инструмент расправы с теми кто так или иначе мешал или даже теоретически мог помешать властвовать. Худшим преступлением считалась попытка убежать, да что там попытка, сама мысль об этом уже была преступлением.

Когда-то молодая революционерка Коллонтай, направлявшаяся на пароходе в Америку, чтобы агитировать американцев за социализм, гневно писала: "Ненавижу этих сытых, праздных, самовлюбленных пассажиров первого класса! Таких чужих по духу! Ненавижу эту бестолковую, праздную жизнь, убивание времени на еду, пустую болтовню, какие-то маскарады, концерты".

Прошли годы, и Александра Михайловна — после скудной советской жизни — наслаждалась комфортом на шведском пароходе "Биргер Ярл": "Завтрак был чудесный. Длинный, во всю столовую каюту стол, уставленный закусками. Целые пирамиды аппетитного финского масла с соленой слезой, рядом пирамиды разных сортов шведского хлеба, селедки во всякими приправами, блюда горячего отварного картофеля, покрытого салфеткой, чтобы не остыл, копченая оленина, соленая ярко-красная лососина, окорок копченый и окорок отварной с горошком, тонкие ломтики холодного ростбифа, а рядом сковорода с горячими круглыми биточками, креветки, таких крупных нет и в Нормандии, блюда с холодными рябчиками, паштеты из дичи, целая шеренга сыров на всякие вкусы, к ним галеты и на стеклянной подставке шарики замороженного сливочного масла. И за все эти яства единая цена за завтрак, ешь сколько хочешь. Если блюда на столе опустеют, их пополняют. Таков обычай в Швеции. Я набрала себе тарелку по вкусу и, сев за отдельный столик, заказала полбутылки легкого финского пива".

Это были те самые годы, когда в результате социалистического переустройства сельского хозяйства — коллективизации и раскулачивания — Россия голодала.

Высшие руководители страны, с высоких трибун поносившие бездуховный Запад, по-детски радовались импортным вещичкам.

"Гречко с благословения Брежнева, — записал в дневнике довольный хозяин Советской Украины Петр Шелест, — нам с Машеровым подарил хорошие охотничьи финские костюмы".
Маршал Гречко был министром обороны, Петр Машеров — руководителем Белоруссии.

"Если работающая за границей советская дама рассказывает, как безумно ее тянет в Москву, то, конечно, каждый прекрасно понимает, как должно относиться к таким словам,— писал Максим Яковлевич Ларсонс, некоторое время служивший большевикам, а потом уехавший за границу.— Если партийная коммунистка, жена высокого советского сановника за границей, проживающая в прекрасном доме в одном из лучших кварталов крупной европейской столицы, заявляет мне, что она была бы счастлива, если бы вместо этого прекрасного дома ей представлялась возможность иметь хотя бы две сырые комнаты в Москве, то положительно не знаешь, что думать об этом смехотворном лицемерии. Оно лучше всего характеризуется иронической советской поговоркой: "Они безумно рвутся в Москву, но никак не могут вырваться"".

Работавшие за границей старались на публике хаять страну пребывания и вообще заграничную жизнь. Знали, что среди слушателей обязательно окажется секретный сотрудник госбезопасности, который бдительно следит за моральным состоянием загранаппарата. Если советскому дипломату нравилась буржуазная действительность и он не умел это скрыть, его быстренько возвращали на родину.

А очень многим хотелось поработать за рубежом — на родине было голодно, скудно и опасно. Оттого командировка за границу воспринималась как высшее счастье. Ради этого надо идти на все — унижаться перед хозяином, исполнять любые указания, предавать старых товарищей и даже любимых людей.

Поездки за границу становились все более заманчивыми и трудными, даже для высшей номенклатуры. Отбор — еще более жестким.

На стражу границ изнутри поставили доблестного Карацупу с могучим кабысдохом, который радостно отстреливал осмелившихся сбежать.

Еще в конце 1923 года секретная экзаменационно-проверочная комиссия ЦК провела массовую чистку Наркомата иностранных дел, убирая всех "неблагонадежных". Комиссия рекомендовала ЦК ввести в штат загранучреждений сотрудников госбезопасности для "внутреннего наблюдения" за дипломатами и их семьями. Служба внешней контрразведки присматривала за всей советской колонией. В результате, рассказывал один бывший советский министр иностранных дел, не посол, а офицеры КГБ стали реальными хозяевами посольства:

— Что посол? Пока срок командировки не кончился, посол тебя домой не отправит. А офицер безопасности любого может досрочно вернуть на родину. Вот их все и боялись.

В 1920-е годы высшим чиновникам и знаменитым деятелям культуры еще разрешали лечиться за рубежом. Вскоре отменили и это послабление. В 1930 году политбюро постановило:

"1. Временно, впредь до особого постановления ЦК: запретить командировки за границу театров, спортивных команд, делегатов на выставки, литераторов, музыкантов и т.п., а также, как правило, делегатов на научные съезды. Исключения допускать лишь в каждом отдельном случае по особому постановлению ЦК.

2. Сократить планы ведомств по заграничным командировкам.

3. В целях сокращения сроков командировок признать необходимым выдачу заграничных паспортов на ограниченные сроки (3-6 месяцев)... Предоставить право полпредам в 24 часа откомандировывать в Москву лиц, находящихся в заграничных командировках".

Еще до начала массовых репрессий только за один год, с осени 1928 по осень 1929 года, 72 сотрудника загранаппарата отказались вернуться в Советский Союз.

В разных странах, бывало, дипломаты не соглашались с политикой собственного правительства, но они просто уходили в отставку. Советские же люди бежали с родины. И это были вовсе не оппозиционеры, а прошедшие проверку надежные большевики.

Чекисты расстраивались: измена за изменой. Ответ не заставил себя ждать.

ЦИК принял постановление "Об объявлении вне закона лиц — граждан СССР за границей, перебежавших в лагерь врагов рабочего класса и крестьянства и отказывающихся вернуться в Союз ССР". 21 ноября 1929 года статью о невозвращенцах внесли в уголовное законодательство. Наказание: конфискация всего имущества и расстрел. Причем — невиданное дело! — закон получил обратную силу: вне закона оказались все, кто когда-либо не вернулся в СССР.

Началась ликвидация невозвращенцев, но эти операции не были достаточно успешны. Поэтому старались просто никого не выпускать. И конечно брали в заложники семью. Предупредили всю страну: если кто убежит — накажем детей и родителей. Практика заложничества это ключевая практика коммунистов с начала до конца.

Девятого июня 1934 года "Правда" поместила постановление ЦИК:

"В случае побега или перелета за границу военнослужащего совершеннолетние члены его семьи, если они чем-либо способствовали готовящейся или совершенной измене или хотя бы знали о ней, но не довели об этом до сведения властей, караются лишением свободы на срок от 5 до 10 лет с конфискацией всего имущества.

Остальные совершеннолетние члены семьи изменника, совместно с ним проживавшие или находившиеся на его иждивении к моменту совершения преступления, подлежат лишению избирательных прав и ссылке в отдаленные районы Сибири на 5 лет".

Не смотря на дичайшие репрессии все таки людям удавалось бежать, наиболее знаменитые кейсы это тихое невозвращение в советскую россию Алисы Зиновьевны Розенбаум, выехавшей в 1926 году по учебной визе и ставшей в США великой Айн Рэнд. В 1938 году отказался вернутся Федер Федорович Раскольников, и в 1939 году написал знаменитое «Открытое письмо Сталину» которое для многих на западе стало источником информации о происходящем в этой закрытой и непонятной им стране.

Поэтому и старались за границу никого не выпускать. Прекрасно понимали, что, если советскому человеку представится такая возможность, он обязательно сбежит. Да еще и расскажет о реальности без цензурных поправок. Иначе говоря, ясно осознавали, какую жизнь создали и как ее люди воспринимают. Сравнение собственного бытия с заграничным было смертельно опасно для режима. А если хорошенько отгородиться, никому и в голову не придет, что жить можно иначе. Поэтому держали железный занавес закрытым, и врали без остановки. И неизменно ссылались на "обстоятельства исключительного времени". И то верно: в стране где правили коммунисты время всегда было исключительное…

https://zen.yandex.ru/media/id/5c5e6f9364276e00ae3dfc93/kak-zahlopnulas-myshelovka-60dd0efbd08a1a0b513cff15

Введение смертной казни за попытку бегства из страны 9 июня 1935 года было очень важным цивилизационным рубежом. Это было логичным завершением всех предыдущих последовательных действий, законов и мероприятий по построению железного занавеса, которое началось сразу после прихода к власти коммунистов. Без подобных мер насиловать, убивать, грабить и закрепощать население было бы невозможно, все бы просто разбежались бы. Идея убивать за попытку сбежать от коммунистов была озвучена Ульяновым еще в 1922 году, но видимо не было для этого достаточно сил, но к этому целенаправленно шли, и вот в 1935 году его мечта осуществилась. После смерти Джугашвили смертную казнь все таки заменят на длительное тюремное заключение, и продолжат кашмарить все равно всех близких мечтавшего о побеге (так как все являлись все советское время как бы заложниками). В 1960 году все таки придумали как подвести под смертную казнь за попытку бегства, написав 64 статью, благодаря которой не желание жить с ними в одной стране можно было квалифицировать как измену родине, за что предусматривалась смертная казнь с конфискацией, или 10-15 лет тюрьмы с конфискацией. Ослабление же в вопросах выезда случится только после 1991 года с крахом советского союза. Постановлением конституционного суда РФ от 20 декабря 1995 года №17-П положение пункта «а» статьи 64 УК РСФСР, квалифицировавшей бегство за границу или отказ возвращаться как форму измены родины признанно не соответствующей конституции. То есть в течение 60 лет убить человека только за желание ухать из страны или не вернуться было у правителей страны вполне «легитимным и законным». Ну а что, захотели написали, захотели отменили. Ну захотят снова напишут.

Все таки в послевоенное время (период 1945-1991) в целях пропаганды, были выезды разных коллективов для концертов на западе, все конечно под дичайшим контролем. В годы застоя, дали возможность ездить в туристические поездки за границу. И как не странно это не пользовалось особым спросом. Это было и дорого и главное в постоянном психозе по поводу врагов которые нападут на советских людей и постоянных унизительных проверок благонадежности и лояльности властям совка. Для того что бы поехать в капстрану, надо было сначала посетить две или три соцстраны, что бы проверить на сколько человек забит и не посмеет сбежать, и к тому же важно было что бы переход был плавным что бы избежать травматического культурного шока. Данная тема мягко освещена в песнях Высоцкого

Перед выездом в загранку… (1965)

Инструкция перед поездкой за рубеж (1973)

Кроме этого, страна представляла из себя двойную мышеловку. То есть страна была разделена как бы на две части, на белую и черную и вот из черной люди пытались эмигрировать в белую. Эмигрировать из деревни из колохоза в город было тогда сложнее чем сегодня из россии в сша.

* * *

Рассмотрев меры по недопущению бегства из страны, уместно тут для полноты картины рассказать и о тех кому удалось бежать из страны не смотря ни на что.

Эмиграция важнейший индикатор ситуации в стране. Рыба ищет где глубже, а человек где лучше. Поэтому мы все эмигранты, люди всю свою историю передвигаются уходя от тех кто пытается на них паразитировать.

С самого начала 20 века, прозвенел звонок, эмиграция из России обрела новое качество, а именно количество эмигрировавших стало неуклонно и системно расти из года в год. Это безусловно является показателем начала конца Российской империи.

И к 1917 году эмиграция из страны уже достигла значительных величин, и тут надо было решать, либо принципиально менять жизнь в стране, либо обтягивать страну колючей проволокой. И пришедшие к власти коммунисты, решившие принципиально ухудшить существовавшую плохую систему, пошли по второму пути.

Как бы кто не хотел, но остановить жизнь не возможно, и конечно люди бежали, кто как мог и куда мог. Как говорится, люди бежали не куда, а от куда. Тут уже было не важно куда бежать и бежали кто как мог, у каждого были свои обстоятельства, кто то мог пожертвовать остававшимися в стране близкими взятыми в заложники, кто то нет. В каждом конкретном случае обстоятельства были индивидуальные. И все таки в этом разрозненном спонтанном потоке четко выделяются так называемые волны, периоды подъема эмиграционного потока.

Первая волна возникла когда люди поняли увидели что из себя представляют коммунистическое правление и рванули кто куда мог. Это период с 1917 по условно 27, окончательный разгром НЭПа и уже закручивание гаек и заколачивания границ по взрослому. В этот период выехало значительно больше трех миллионов.

Вторая волна определяется периодом с 40-го по 45 год. И связана с ослаблением возможности удерживать людей, возникшей в результате второй мировой войны. Под разными предлогами в этот период удалось бежать от миллиона до двух. Советская власть карала расстрелом за добровольный уход вместе с отступающими немцами, согласно директиве трибуналов № 003486 от 26.10.42 г. Кроме того собственно любой контакт с несоветскими мог быть квалифицирован как измена родине или пособничество оккупантам что каралось публичным повешеньем или 20 лет каторги согласно указа президиума ВС СССР № 39 от 19.04.43. После капитуляции национал-социалистов Джугашвили заявил, что все лица рожденные на советских территориях являются его собственностью и сам делал все возможное для их возвращения, и требовал от союзников содействия по их возвращению ему. Что они и делали, на сколько могли. Под шумок если мог возвращал и тех кто уехал еще из империи или февральской республики и к нему вообще не имел отношения. И все таки многим удалось остаться.

Третья волна связана с ослаблением системы, с некой оттепелью. Это период с 61 по 86, горб этой волны пришелся на семидесятые годы. Важной частью этого периода была борьба евреев за свободу выезда. Токарев Над Гудзоном.

Четвертая волна, с 1990-го по 2000, с падением совока возникла возможность свободного выезда из страны. Это уже абсолютно иная ситуация, с этого периода нельзя уже говорить о мышеловке. Впервые за семьдесят три года возникла возможность покинуть страну и вернуться без каких то невероятных сверх усилий и угроз физической расправы, для себя и близких. Мышеловка ослабила свои пружины. Если бы такое случилась до падения совка, то просто в стране бы никого не осталось. Но все таки страна обрела свободы которые не смотря на все преступления властей были абсолютно беспрецедентны в истории россии, и это удержало от полного разбегания.

И пятая волна, уже нового 21 века, связана с закручиванием гаек и урезания свобод, возвращения маятника обратно к совковой деспотии, уезжают самые умные, как и в первую волну 20 века, прежде всего утекает интеллект. Американская аналитическая фирма Stratfor обнародовала отчет о самом успешном экспорте России: экспорте умов. По ее данным, Россию в в 2013 году – 200 тысяч, в 14-м – 300 тысяч, 15-м году покинуло только попавших в статистику 350 тысяч человек. Это значительно больше, чем в худшие годы неблагополучных девяностых. В 2022 говорят уехало около миллиона. История вышла на второй круг. Эта эмиграция имеет сходство с эмиграцией первой волны столетней давности.

* * *

Мы все эмигранты, люди всегда, всю свою историю мигрируют по земле. Никто не жил тысячелетия на одном месте, да даже столетия мало кто жил на одном месте. И тут важно указать еще на один важный аспект в данной теме. Право передвижения, это одно из фундаментальнейших естественных прав человека. Это право не нуждается ни в каких законах и конституциях, это именно естественное неотъемлемое право возникающее по факту рождения человека. Любые формы и попытки ограничить это право имеют только одну единственную цель, это незаконная эксплуатация человека. Рабство или закрепощение, это прежде всего ограничение свободы передвижения. Современная форма паспортов, границ, бесконечных придуманных условий и правил пересечения придуманных границ, созданная в современном виде после первой мировой войны, есть форма ограничения свободы передвижения и соответственно формы эксплуатации и ограбления тех чьи естественные и неотъемлемые права нарушаются таким образом.

© С.В.Кочевых