Слободская вольная Украина свободно курила вино, в 1743 г. императрица Елизавета прислала войсковым обывателям разрешение «шинки держать, вино курить и шинковать беспошлинно», что они без ее разрешения прекрасно делали, но надо было потихоньку приучать к хомуту и изображать тут типа главную.
Свободный вывоз на Курщину более дешёвого «корчемного вина» и вольное винокурение подрывали, правила которые тут насаждала империя. Откупа были установлены в Московии еще в середине 17 века Иваном Грозным, то есть была установлена монополия правителей россии на спаивание подданых. Эта монополия откупов двигалась вслед за продвижением власти от центра к окраинам, и к концу 18 века уже закреплялась в соседних с Курской губерниях. А пока вольная продажа алкоголя подрывала монополию откупщиков которые не могли тут с ней конкурировать. Власти пытались запрещать ввоз, но пока все ложили на эти запреты с прибором.
Sophie Auguste Friederike von Anhalt-Zerbst-Dornburg, называвшая себя Екатерина II, начала устанавливать тут свои порядки и требовала получения мзды, что вылилось «в настоящую войну: полковые и съезжие дворы получили предписания чинить «вспоможения откупщикам для поимки корчемщиков». Несмотря на «бдительный надзор со стороны правительства и откупщиков», корчемщики продолжали отказываться платить дань.
В придорожных оврагах на Крымской стороне собиралось подчас до 300 парных подвод. На каждой сидело по двое вожатых — «самых отважных
людей» — вооружённых косами, ружьями и мушкетонами. Такие обозы беспрепятственно уходили в Малороссию и столь же свободно возвращались обратно с бочками корчемного вина. Даже под самым городом «никто не отваживался их останавливать». Отсюда они развозили вино по разным местам, а иногда ставили бочки в окрестных лесах и болотах до поры до времени.
Немногое изменилось и в новом 19 столетии. В феврале 1826 г. для поимки корчемщиков был направлен прапорщик 23–го егерского полка Устинов во главе команды из 58 солдат. Вместе с чиновниками конторы питейных сборов, понятыми и судебным заседателем егеря заняли позиции у деревни Богусловка близ границы с Глуховским уездом. Тут прямо на них со стороны Малороссии вышел обоз: «подвод более 70 и при них человек двести вооружённых корчёмников, которые начали в них стрелять из ружей и, закричав «Режь их», бросились на нижних чинов, разсекли двум рядовым косами головы, отняли у одного из них ружьё
и опасно избили». Егеря открыли ответный огонь и преследовали корчёмный обоз на протяжении десяти вёрст и «в продолжении сего времени многие из корчемников сами и лошади их были ранены, что заставило их разбежаться в уезды Рыльский, Льговский и Дмитриевский».
Ретивый прапорщик сумел пленить пятерых раненых торговцев, один из которых вскоре умер. Трофеями солдат стали ружьё, три косы, 22 бочонка вина и семь лошадей с упряжью.
Борьба с неугодным властям винокурением и провозом корчёмного вина превращала губернию в настоящее поле боя, который кипел не только на проезжих дорогах, но и в присутственных местах и залах суда. Крестьяне села Износково и деревни Кашара в своей жалобе писали: «под предлогом истребления корчёмства, чиновники, собрав людей, вооружёнными толпами и с запасными боченками вина, всовывая оные в возы, нападая на обозы, идущие без опасения в дорогу, бьют, стреляют в возщиков, разграбляя, что могут, ловят от страха в бегстве ищущих спасения, вяжут винных и невинных,
представляют в городе, сажают в тюрьмы, где разными мучениями и пытками принуждают крестьян признаваться поневоле виновными, чтобы спасти свою жизнь прекращением боли и терзанья, дабы вымученным признанием скрыть грабительство и безчеловечие чиновников».
Согласно подсчётам А.И. Дмитрюкова, в период 1824–1828 гг. только в Суджанском уезде рассматривалось судом 406 дел о корчёмстве. Подсудимых было 945 человек, а штрафы с корчёмщиков только за один год составили 10 870 рублей. Но корчёмщики полагались не только на свою многочисленность и вооружение «разбойническими снарядами» или встречные жалобы на служителей питейных сборов. Их безопасность гарантировалась продажностью чиновников.
И Белгородская губерния во второй половине 18 в. достигла в этом отношении всероссийской известности. Следствие о здешних взяточниках вела специальная комиссия во главе с майором лейб–гвардии Измайловского полка Е.А. Щербининым, учреждённая самой Екатериной II.
Для начала следователи выяснили, что взяточничество логично и вполне ожидаемо пронизало всю систему губернского управления снизу до самого верха. Сами корчёмные смотрители оказались на корню куплены корчёмщиками.
Так, например, присутствующий Белгородской корчёмной конторы Бакшеев за два года получил за неисполнение своих обязанностей 3111 рублей, а надзиратель Рыльской корчёмной экспедиции Раевской был уличён в получении 30 рублей и 15 вёдер
вина. Этим всё не ограничивалось. Наживались на взятках от корчёмщиков воеводы и их подчинённые из Яблонова, Рыльска, Нового и Старого Осколов, Курска. Яблоновский воевода Баранцев получил от винокуров–контрабандистов 1595 рублей и 23 ведра
вина, асессор из Старого Оскола Василий Горохов взял 215 рублей, пять вёдер вина и лошадь ценой в 30 рублей. Чиновники не гнушались брать взятки по 10–20 рублей, получали «подарки» в виде часов, сахара или шёлковой ткани. Не лучше обстояло дело и в губернской канцелярии. Секретарь Ильинский получил взяток на 245 рублей и два с половиной ведра
вина, а губернский бухгалтер не только принял от корчёмщиков 540 рублей, но ещё и составил фальшивый рапорт о незаконном винокурении. Прокурор белгородской канцелярии Александр Янков попался на взятке в 250 рублей, экзекутор губернской канцелярии Болотников брал больше — 1100 рублей и 200 вёдер вина.
Возглавлявшие губернию лица тоже логично не упускали свою долю. Вице–губернатор Григорий Толстой только в 1761 г. получил от подпольных винокуров 407 рублей и 50 вёдер вина. Товарищ губернатора Яков Сухотин был уличён в «знании о неуказном винном курении и во взятках с посыланных для искоренения того» на сумму в 175 рублей и натурой 14 вёдер вина и водки.
Другой заместитель губернатора, Пётр Безобразов, тоже брал деньги с чиновников, которых посылали на борьбу с корчёмством, причём, по его словам, деньги
эти чиновники давали ему «без вымогательства».
Исполнявший обязанности губернатора действительный статский советник князь Г.И. Шаховской сознался в получении взяток на 1315 рублей.
Добралось следствие, наконец, и до самого белгородского губернатора П.М. Салтыкова. Он
находился на своём посту с 1742 г., и слухи о его злоупотреблениях вынудили ещё императрицу
Елизавету Петровну издать 21 августа 1760 г. указ произвести «строжайшее расследование о противозаконных поступках губернатора Белгородского Салтыкова». Это расследование тянулось полтора года и, в конце концов, было прекращено. Правда,
губернатора от должности всё же отстранили, однако дали возможность спокойно выйти в отставку с чином тайного советника. Новое следствие установило, что Салтыков знал о беспошлинном винокурении, но не боролся с ним, поскольку регулярно получал от винокуров деньги. Доверенными лицами его в этом деле были прапорщики Амосов
и Болотников. Они даже сами давали губернатору деньги, чтобы добиться выгодной для своих карманов командировки в малороссийские слободы для «борьбы» с корчёмством.
Результаты следствия, проведённого Щербининым, были таковы. Корчёмных смотрителей
наказали исключением со службы и взысканием полученных с винокуров денег в двойном размере. Воевод и других крупных уездных чиновников
понизили в чине и оштрафовали. То же самое касалось и большинства губернских чиновников.
Болотников, через посредство которого губернатор Салтыков получал большую часть взяток,
был лишён всех чинов и права занимать казённые должности. Бухгалтера присудили лишить чинов, бить плетьми и сослать в Сибирь, но императрица
ограничила наказание одной только ссылкой. Князя Шаховского сослали на четыре года в деревню, запретили являться ко двору и взыскали штраф в 2630 рублей в пользу Московского сиротского дома. Отставной губернатор П.М. Салтыков отрёкся от всех обвинений, но всё же был приговорён к лишению должности и взысканию в пользу казны
суммы полученных им взяток. Правда, Екатерина II от штрафа его всё же освободила.
В целом было установлено, что общая сумма
взяток, получение которых только удалось доказать, составляет 3 500 рублей, 300 вёдер вина, пять лошадей, несколько пудов сахара, несколько аршин ткани, а также часы стоимостью в 20 рублей. Ни к искоренению корчёмства, ни к исчезновению взяточничества деятельность следственной комиссии, логично и ожидаемо, так и не привела.
Полную историю спаивания народов России
от Ивана третьего до сего дня смотри по этой ссылке.
© С.В.Кочевых
