Исследователи исторического прошлого Орловской губернии Д.О. Святский,
Г.М. Пясецкий и Н.Г. Переверзев в конце XIX века не раз поднимали к обсуждению тему
существования сторОж в Севском уезде. Мнения всех троих орловцев сводились к
упорному отрицанию наличия подобного порубежного явления. Главной мотивацией всех
вышесказанных было то, что севские сторожевые маршруты ни разу не были
представлены в росписях о станичной службе начиная с 1623 года [1]. Однако сторожевая
служба в Комарицкой волости все-таки велась – о чем мы сообщим ниже.
Должного внимания в исторической литературе севские сторожи не получали по
случаю недостаточно содержательного набора сведений и непродолжительного периода
своего существования – всего чуть более десяти лет ( в 1630-40 гг). Так, в 90-х годах XIX
века сотрудник «Орловских губернских ведомостей» Н.Г. Переверзев считал, что сторожи
в Севском уезде не могли существовать по определению, т.к. «этот город [Севск] был
защищен с юга Рыльском, Путивлем и Новгород-Северским». Отчасти его утверждение
было основано на том мнении, что Севский уезд надежно прикрывали «сети»
путивльских, рыльских и курских сторож. По росписям 1623 года ближайшими к Севску
тремя путивльскими сторожами были те, что стояли «от Новагородка Северскаго по
речке Клевени и по рубежу от Путивля 10 верст». Восток Севского уезда худо-бедно
прикрывала курская 22-ая сторожа «на реке на Усожи от города от Курска верст с 70-т,
а видит с нее версты с три, а проезду с ней в Рылской уезд до села Гнань [2] верст с 30-
ть...» [3] С северо-востока располагались сторожи кромские (с 1595 года). Но последние
стояли от Севска на весьма отдаленном расстоянии и не могли обеспечить Комарицкой
волости должное прикрытие «супротив» незаметного «безвесного проходу» вражеских
отрядов в пределы русских земель. Некое подобие сторожевой службы существовало и в
других северских городах. Так, в 1577 году воеводам Брянска, Почепа и Стародуба
поручалось высылать на сторожу близ Северского Донца «усть Уд» местных детей
боярских [4] , однако самостоятельных полноценных маршрутов в окрестностях указанных
городов не образовалось. При подобной постановке вопроса, не стоит забывать о том, что
по заключению Деулинского перемирия Новгород-Северский отошел к Речи Посполитой,
тем самым «оголив» западные границы Московского государства.
Вполне очевидно, что сторожевая служба в Севском уезде была организована в
годы Смоленской войны 1632-34 годов, по крайней мере более-менее регламентировано
«на бумаге». Крайне скудные архивные реляции, повествующие о состоянии Севского
приграничья 20-х годов XVII века не позволяют однозначно ответить на данный вопрос –
поэтому многое мы будем строить всего лишь на предположениях и догадках. Не
исключено, что своеобразная предтеча узколокальной сторожевой службы в предместьях
Севска и других соседних с ним острожков в XVI веке велась местными севрюками на
малозаселенных просторах этого уголка Северщины...
Вернемся к 30-м годам...
В отличие от украинных городов, где сторожевая и станичная служба существовала
гласно, в Севске не сформировалось профессиональной прослойки станичников,
станичных вожей и сторожевых казаков. Все эти функции выполняли местные дети
боярские и полковые казаки.Так, в мае 1633 года севский воевода Федор Пушкин,
сообщая государю о местном служилом народе, пишет: «Да ис тех же, государь, из
севских служилых казаков болши половины живут по городом по переменам на вестех и
окола Севска по дорогам и по приметным местам стоят на сторожах и ездят в
проезжие станицы» [5] .
Всего севских сторож было пять: Орлинская (между Орлией Слободкой и селом
Быки), Берестовской (около села Бересток), Стародубская и Коростовская (на месте
будущего села Коростовки (Крастовки, Крестовой Пушкарной) и Порубежного лога) [6] и
Сосницкая (на реке Сосница). Последняя сторожа находилась на месте т.н. Сосницкой
заставы. Отметилась она (то бишь застава) в отписке севского воеводы о мерах, принятых
против кормовых детей боярских и донских казаков, бежавших из-под Смоленска: «И
марта в 17 день приехал в Севеск с Сосницкой заставы сторож, севской казак Петрушка
Плохово, а сказал мне: видел де он, Петрушка, с Сосницкой заставы, что донские казаки
из Новгородскаго уезда прошли на большую на Рыльскую дорогу, а идут Комарицкими
селы и деревни, а иные де казаки пригоняли за комарицкими крестьяны до Сосницкой
заставы» [7] . Д.О. Святский в работе «Историческое описание городов Севска, Дмитровска
и Комарицкой волости», говоря о стороже Орлинской, обращается к некой неизвестной
грамоте Петра и Иоанна Алексеевичей на церковную землю в бассейне реки Марицы:
«А межа той земли... да по Орлинскую сторожу» [8] . На наш взгляд в данном случае
подразумевается устаревшее наименование некоего природного объекта, места бывшей
сторожи. Причем закрепившееся не только формально, но и в народном сознании. Далее
Святский пишет о том, что старожилы села Орлии помнили о некогда существовавших
сторожах – Берестовской, Орлинской и Страчевской. По мнению автора - Страчевская
сторожа – ничто иное как сама Стародубская. В гарнизоне Севска числились дети
боярские из Стародуба и Рославля, сохранившие за своей служилой корпорацией
географическое прозвание, заимствованное от своих предков [9] , вплоть до начала XVIII
века, до первых общероссийских переписей-ревизий. Московское правительство рано или
поздно планировало вернуть утраченные после Деулинского перемирия северские города
– Почеп, Стародуб, Новгород-Северский и прочие с последующим возвращением
«севских сведенцев» обратно. Стародубцы были также и среди детей боярских, посланных
«посменно» на пригородные сторожи. Еще одним опровержением существования сторож
«окрест» Севска по крайней мере до 1623 года заключается в том, что все сёла, по
наименованию которых и названы сторожевые пункты, возникли в 20-30 годах XVII века.
Более того – собственно и сам Севск практически лишь в 20-м году стал уездным
центром, «эволюционировав из острожка» [10] . В расспросных речах 1630 года путивльские
воеводы Плещеев и Воейков сообщают, что географическими «кандидатами» на роль
будущего уездного города Комарицкой волости в начале 20-х являлись три городища:
Севское, Чемлыжское и Радогожское. Вероятнее всего в начале XVII века, в эпоху Смуты,
Севский острожек мало чем отличался типажом от соседнего Чемлыжского [11] . Последний
в 1605 году являлся ставкой Лжедмитрий I, во время его рейда по Северщине...
* * *
Некоторые детали о сторожевой службе в Севске сообщает нам второй том «Книг
разрядных» [12] , изданных в Санкт-Петербурге во второй половине XIX века. Материалы
раздела 1636 года содержат в себе наказы о мерах, принятых в украинных городах
Московии «от приходу Крымских и Нагайских людей...» и «литвы». Здесь находится еще
одно упоминание о севских сторожах: «на сторожах от Литовского рубежа стоят в 5
местех на Соснитцкой да на Орлинской, и на Берестовской, и на Стародубской, и на
Карастовской детей боярских по 2 человека, казаков по 2 человека ж. Обоего на
стороже по 4 человека. Всего на сторожах стоять по 20 человек переменяяся
понедельно». По контексту представленной выше отписки из Разряда, далее следует, что
гарнизон Севска временно пополнился следующими категориями служилого люда:
- Стародубские дети боярские – 111 человек
- Рославльские дети боярские – 53 человека
- Осадный голова – 1 человек
- Стрелецкий и казачий голова – 1 человек
- Сотники стрелецкие – 2 человека
- Стародубские «выводные» казаки – 22 человека
- Новгородские (новгород-северские) «выводные» стрельцы – 71 человек
- Стародубские и новгородские пушкари и затинщики – 23 человека
- Трубчевские «выводные» стрельцы – 23 человека «тож»
Севский гарнизон составляли:
- Севские конные казаки– 125 человек
- Севские пешие стрельцы– 250 человек
- Пушкари и затинщики – 50 человек
- Воротники – 7 человек
- Казенные кузнецы и плотники – по 2 человека [13]
Итого – 434 человека, не считая родственников служилого люда и захребетников...
Как было подчеркнуто в приведенном выше наказе в Севск об организации в
уездной сторожевой службы и станиц близ города, определены к этому делу были не
только собственно севские, но и служилые люди-сведенцы: «и из них на сторожах
стоят...[далее следуют краткие инструкции]»
Кто же являлся контингентом для пополнения служилых людей Севска,
определенных на сторожевую службу? Безусловно, часть ратных людей гарнизона этого
городка составляли «градские» ратные люди и волостные комаричане. Несли полковую
службу в том числе и черкасы. По словам Д.О. Святского в 1623 году из Новгород-
Северского в Севск были сведены некоторые группы черкас (украинских казаков): «в
числе этих переселенцев встречаются прямо малороссийские фамилии: Шаповал, Нога,
Чеботарь, Хой, Квасник, Бушуй [14] , Швец, Шибай, Щербак, Бохай, Харьков и др.» [15] В
начальный период Смоленской войны, в1632 году, гарнизон Севска пополнился 50
стрельцами и 200 служилыми казаками. Новоприборных ратных людей дали севские
слободские захребетники (не повёрстанные земельным и денежным окладом
родственники служилых людей) и волостные крестьяне – даточные люди. Последние по
знанию местности также неплохо годящиеся ко сторожевой службе. С 1633 по 34 год в
качестве численной подмоги со всех четырех станов Комарицкой волости было прибрано
ко службе порядка 600 человек пеших даточных казаков с огнестрельным оружием –
кремневыми пищалями. [16] Комаричане издавна вели хозяйственно-промысловую
деятельность в лесных массивах и лесостепных пространствах своей волости. Занимаясь
бортничеством, рыбной ловлей и охотой они превосходно знали родные «пенаты», как
правило не ограничиваясь в своих промысловых маршрутах границами своего уезда.
Гипотетически комарицкие крестьяне могли иметь промысловые «юрты» в отдаленных
уголках Дикого Поля. Так, в 1621 году наместник Трубчевска (тогда литовского) Богдан
Красковский в «обидном письме» жалуется на комарицких крестьян – севрюков,
пришедших из: «деревни Гримовны, деревни Дубровки, села Клинского, села Лубошева,
деревни Сныткиной, села Лугани, деревни Трасной, деревни Ивановской [17] » за
своевольную охоту и бортничество в вотчине «пана ... милостиваго ясневельможного
князя Юрья Микитича Трубецкого» [18] . Севрюки как отдельная «жилецкая» (то есть
гражданская) категория населения Севска и волости значилась еще в 1635 году. В этом же
году наравне со стародубскими и рославльскими служилыми-сведенцами севрюкам было
выдано «по две четверти ржи да по полпуда соли» [19] . На наш взгляд термин «севрюк»
ближе ко второй половине XVII века полностью утратил свое исконное значение в рамках
схемы «севрюки – потомки племени северян», претерпев «мутацию» в бортника-
промысловика на территории Северской земли. Нет так же чёткой ясности в
отождествлении данного понятия с простым крестьянским людом. На роль ратных людей
севрюки также не годились, хотя и привлекались на службу в Путивль в качестве
наймитов. Правда весьма низких профессиональных качеств: «а стоят [севрюки]на
сторожах неустойчиво, воинские люди приходят безвесно» [20] . Севрюки выступали и в
роли мелких помещиков. Так еще при Борисе Годунове «Комарицкие волости севрюку»
Перше Шемякову были отписаны село Литовники и деревня Сытичи - «за службу из ..
государевы дворцовые Комарицкие волости». После смерти Перши селом и деревней по
наследственному праву владели его сыновья – Савва и Василий, отметившиеся на
государевой службе в Переславле-Залесском [21] .
О том, что севские крестьяне были неплохими знатоками дикого поля, говорит
факт наличия на сторожевой службе некоторых жителей волости [22] . Так в 1645 году в
Корочанском уезде (Белгородчина) в паре со сторожевым казаком села Стариково
Самойлой Сапелиным ходил в разведку другой сторожевой казак – некий Петр
Комарицкий (Петрушка Комарицкой). Оба стариковских служилых после неравного боя
были взяты в плен татарами и следовали за ними двое суток, пока возле Берецкого
перелаза на Северском Донце не были отбиты черкасским отрядом Грицька Торского [23] .
Сей украинский атаман в 40-е годы слыл известным «вором» и разбойником в российско-
польском порубежье [24].
Новые отрывистые сведения о сторожах в Комарицкой волости всплывают в 40-х
годах. Переписываясь с Разрядом в 1645 году, севский воевода Никифор Нащокин
сообщает о состоянии городских укреплений, численности местного гарнизона, а также о
заставах и сторожах: «...станицы... велено ... посылать частые и сторожей на
сторожах велено держать». В феврале-месяце, судя по «татарским вестям» от степной
разведки, назревала новая опасность вторжения татар в пределы Севского уезда, от чего
волостным крестьянам, как и в 30-х годах, велено было на случай крайней опасности для
«осадново времени» стекаться с женами детьми и со всем скарбом в уездный острог.
Воевода Нащокин разослал сей приказ с приставами по всем селам и деревням волости:
«сказал всем вслух и биричем ... велел кликать». Тем временем на сторожи и заставы
отправились севские дворяне, дети боярские и казаки: «стоят от литовского рубежа на
заставах и на Свиной дороге» [25] . Неизвестно, насколько севский воевода соблюдал
регламент численности ратных людей на сторожах. Обо всем этом ему поручалось
отписывать государю: «покольку каких служилых людей конных и пеших на заставах и на
сторожах» [26] .
Как же осуществлялась сторожевая и станичная служба на западных рубежах
Севского уезда? Вероятно, что местные сторожа и станичники следовали типовым
инструкциям, учрежденным еще в далёком 1571 году боярином Михаилом Воротынским.
Вряд ли устав станичной и сторожевой службы подвергался каким-либо сильным
изменениям – дорабатывались в первую очередь маршруты самих сторож – местных и
общероссийских. Можно полагать, что и севские сторожевые отряды действовали
согласно тому же уставу XVI века Михаила Воротынского. Отметим вкратце то, как же,
собственно, и была организована в 70-х годах XVII века сторожевая служба. В начал 1571
года боярин Михаил Иванович Воротынский собрал большой совет знатоков «Дикого
Поля» - детей боярских, станичников (станичных голов и станичных ездоков),
сторожевых казаков и вожей: «из всех украинных городов ... в генваре, а иные в феврале [27]
к Москве все съехались» [28]. Речи украинных людей были подробно записаны подьячими
Разрядного приказа. На совете согласовывались маршруты новых общероссийских
сторож, обсуждались принципы сторожевой службы. Помимо этого была установлена
численность ратных людей на определенных сторожевых участках, утверждены места
новых общеросийских сторож [29] . По весне того же, 1571 года, на Поле отправился отряд
московских служилых людей под началом князя Михаила Тюфякина и дьяка Матвея
Ржевского. Отряду поручалось осмотреть места сторож, проверить пути станичных
маршрутов, а в конечных пунктах разъездов путивльских и рыльских станиц сделать
топорами на коре деревьев особые зарубки, обозначающие границу России и Крыма [30].
Знаки представляли собой кресты с датой и именами. Однако до конца выполнить свою
задачу отряд не успел – после получения вестей о продвижении крымского хана Девлет-
Гирея у русским украинам ратным людям пришлось срочно покинуть опасный район.
Скажем вкратце об уставах станичной и сторожевой службы. Заключались они в
следующих основных моментах. Ратным людям поручалось стоять на сторожах не сседая
с коня, ездить строго по означенным маршрутам, никуда не съезжая и никуда не
сворачивая, «переменяясь же на право и на лево по два человека»; следовать наказам
местных воевод. Кони у станичников должны быть «добрыми» (т.е. справными,
здоровыми), такими, «на которых бы ... на сторожи ездити было безстрашно».
Осматривать коней поручалось лично станичным головам и городским воеводам.
Длительных остановок и привалов делать не разрешалось - «огни класти не в одном
месте». Запрещалось трапезничать и отдыхать больше одного раза в день на одном и том
же месте - «коли каша сварити и тогды огня в одном месте некласти двожды. А в коем
месте хто полдневал и в том месте не ночевати». По мере обнаружения врага, сторожам
и станичникам обязывалось отправлять вести о его продвижении в Москву и ближайшие
украинные города. По сакмам «людей смечати» - опытные станичники по следам могли
определить численность вражеского отряда. Сезон станичной и сторожевой службы
начинался по ранней весне и заканчивался глубокой осенью: первая станица отправлялась
«в поле» 1 апреля, вторая – 15 апреля, третья – 1 мая, четвертая – 15 мая – и так 8 станиц,
выдвигающихся в степь вплоть до конца ноября-месяца. За халатное отношение к
означенным обязанностям ратные люди могли быть битыми кнутом, а за более серьезные
нарушения устава и того хуже - «кажнеными смертью» [31]. Таковы в общих чертах краткие
предписания ратным людям, прибранным в станичную и сторожевую службу. Мы не
можем отрицать, что в некой мере эти же самые уставные инструкции не касались
служилых севчан в 1630-40 годах.
* * *
С началом очередного этапа милитаризации Комарицкой волости в 1646 году
(прибор мужского населения в драгунскую службу) сторожевая и станичная служба легла
на местных драгун, в обязанности которых входили станичные разъезды по территории
уезда...
[1]
Не обнаружить их и в списках ближних «окологородных» сторож, установленных самими воеводами
южнорусских городов.
[2]
Ныне село в Железногорском районе Курской области.
[3]
И. Беляев О сторожевой, станичной и полевой службе на польской украйне московского государства до
царя Алексея Михайловича. Москва 1846 год, С. 70-74
[4]
В.П. Загоровский История вхождения Центрального Черноземья в состав Российского государства в XVI
веке. Воронеж 1991 год. С.181
[5]
РГАДА, Столбцы Московского стола, д. 110, л. 7
[6]
На пустошь, что была на месте будущей Коростовки, претендовали местные комарицкие драгуны во
второй половине XVII века. По случаю чего случилась земельная тяжба с местными пушкарями. В 1718
году село Коростовка образовалось как выселки севской Пушкарской слободы. На современных картах
Севского района названо Пушкино.
[7]
РГАДА, Столбцы Московского стола, д. 98, лл. 96—10.
[8]
Д.О. Святский Историческое описание городов Севска, Дмитровска и Комарицкой волости. Орел 1908 год
[9]
Росписи стародубских сведенцев представлены в деле ф.210, Севский стол, д. 118, стр.: 210-21
[10]
Кроме общеизвестных служилых слободок Севска и хуторов близ него (таких как Солдатская,
Пушкарная, Стрелецкая (Сухарева Стрелецкая и Кобылья Стрелецкая), до 1712 года существовало и еще
одно поселение - Казачий хутор, ставший затем урочищем «Уличка» между Коростовкой и Марицким
хутором, на левом берегу реки Марицы (Холм., С. 118)
[11]
РГАДА, Столбцы Московского стола, д. 46, лл. 352-367
[12]
«Книги разрядные» представляют собой сборник приговоров по местничеству, распоряжения военной и
гражданской служб, наказы воеводам и другим чинам и многое другое.
[13]
Книги разрядные... СПб 1855 год, Т. 2, С. 916
[14]
Квасниковы и Бушуевы – известные в XVII веке стрелецкие фамилии Севска.
[15]
Д.О. Святский Крестьянские костюмы в области соприкосновения Орловской, Курской и Черниговской
губерний (Севский уезд Орловской губернии). СПб., 1910
[16]
А.С. Ракитин Даточные казаки Комарицкой волости / Курский край, No 1-2 (124-125)/2010
[17]
Все перечисленные селения существуют и поныне в Севском, Брасовском и Комаричском районах
Брянской области под теми же названиями.
[18]
РГАДА, Столбцы Севского стола, д.77, лл. 373-374
[19]
РГАДА, Столбцы Московского стола, д. 109, л. 476
[20]
Акты..., Т.I, С.5
[21]
РГАДА, Столбцы Московского стола, д. 109, л. 173
[22]
В Путивльском уезде конца XVI века севрюки несли сторожевую и станичную службу будучи
наемниками. В 1571 году на совещаниях в Москве знатоков Дикого поля было принято решение оставить
севрюков от сторожевой службы, т.к. те стоят на сторожах плохо, приносят неверные вести и часто
упускают врага. Тем самым внося серьёзный разлад в ход сторожевой украинной службы...
[23]
А.А. Танков Историческая летопись Курского дворянства. Т. 1, Москва 1913. См. также: Н.Н Кузюлёв
Государева посопная волость, Белгород 2005. С. 29-30
[24]
См.: А.И. Папков Порубежье Российского царства и украинских земель Речи Посполитой (конец XVI-
первая половина XVII века). Белгород 2004 год.
[25]
РГАДА, ф.210, Столбцы Владимирского стола, д. 119, лл. 152-155
[26]
РГАДА, ф.210, Столбцы Московского стола, д. 109, л. 489
[27]
Предположительно совет прошел дважды – 16 и 21 февраля 1571 года.
[28]
Акты Московского государства, Т.I, с. 2-7
[29]
См. также: В.П. Загоровский История вхождения... С. 154-160
[30]
Акты..., Т.I, С. 14
[31]
И. Беляев, Указ. соч., С.12-17
© А.С.Ракитин, 2010
© С.В.Кочевых, 2010
