ИСТОРИЧЕСКАЯ ЛЕТОПИСЬ КУРСКОГО ДВОРЯНСТВА.

Глава двадцатая

ПОЛОНЯНИКИ КУРСКОГО КРАЯ

Захват в плен русских людей татарами и литовцами – во время сражений и в поместьях. – Полоняничные книги. – Размен пленных. – Страдания полоняников в татарской неволе и продажа их в рабство. – Рассказ вышедших из плена корочанских детей боярских Сапелина и Жилина. – Отношение к выкупу пленных Церкви и Правительства. – Особый полоняничный сбор. – Обеспечение Правительством явившихся из плена. – Захват пленных в 1646 году в Курском и Путивльском уездах. – Татарский погром Курско-Белгородского края в 1680 году. – Слова историка Н.И. Костомарова.

1.

Татарские и Литовские нападения на уезды Курского края обыкновенно сопровождались уводом в далекую и тяжкую неволю жен, детей и престарелых родных помещиков, которые в случае внезапных нападений на их поместья или других обстоятельств, не имели даже возможности защищать дорогих и милых сердцу семьян, так как были обязаны стоять на обороне городов-крепостей и вообще ратоборствовать со врагами, имея пред собою одну важнейшую цель: изгнание из Курской страны вторгшихся в нее неприятелей. Если не удавалось Русским отрядам при их военных действиях отбить у Татар забранных ими в плен Русских, то необходимо было выкупать их из плена или ожидать посольской размены, которая устраивалась в каком-либо, назначенном месте, например, Валуйке, Переволочне и др. По условию, заключенному между Московским Правительством и Крымским ханом обыкновенно в том и другом, указанном в условии, пункте сходились с обеих сторон военные отряды и здесь на нейтральной, так сказать, почве [1] присланный Государем воевода, по соглашению с представителем Крымского хана, выкупал на привезенные из государственной казны суммы денег пленных, а также обменивал за полоненных Русских людей Татар, попавших в плен к Русским военным отрядам. С Литвою выкуп и обмен пленных нередко производились посредством переписки. Но Польские отряды во время нападений и войн захватывали, главным образом, военных людей, тогда как Татары по преимуществу влекли в плен из поместий, вотчин, сел и деревень беззащитных людей и томили их в плену, откуда возвращались далеко не все и не всегда.

Увод в Татарскую неволю сопровождал каждое нападение Татар, Ногаев и других хищных степняков. Нет надобности останавливаться на каждом случае захвата Татарами и другими неприятелями пленных из уездов Курского края, потому что факты этого рода были очень однообразны и многочисленны. Для нашей цели важно из множества фактов остановиться только на некоторых из них и передать читателям характеристические черты отрицательного, по своему свойству и мучительного для поместных дворян, в особенности для женского населения, условия их жизни, вообще мало дававшей им спокойствия и благополучии.

В “записных книгах” убитых и полоняников мы находим много именных списков дворян, детей боярских, других служилых людей и крестьян Курского края убитых, взятых в полон и разоренных во время Татарских и воровских Черкас набегов на порубежные области. Эти списки свидетельствуют о положении тогдашних вотчинников и помещиков, их семейств и крестьян, которое можно признать очень тяжелым. Устроенные в Белгородской черте, за чертою и по черте города были в силах защищать Государство, но не все пространство уездных территорий, так как городов в 17 столетии, сравнительно, было немного.

Особенно ясно это видно из двух записных книг, одна из которых касается Путивльского уезда и относится к 167 (1659) году, а другая касается Севского уезда и составлена тремя годами позднее, именно в 1662 году [2].

Первая книга носит такое заглавие: “Тетради записные, что в Путивльском уезде воры Черкасы и Татарове Великого Государя всяких чинов служилых и уездных людей мужского полу и женского побили и в полон взяли и сел и деревень выжгли и разорили”.

Далее перечисляются соответственные имена и названия деревень, причем даются довольно подробные сведения. Так, например:

“Февраля во 2-й день у Михаила и Федора Барсуковых в Путивльском уезде деревни Мишутиной воры Черкасы и Татарове крестьян их одного человека ссекли, а другого в полон взяли и животы их помещиков и крестьянские, лошади и коровы поимали.

Февраля в 4-й день у Путивльца сына боярского у Федора Черепова на речке на Терну, в деревне Череповке воры Черкасы и Татаровя побили и в полон взяли крестьян ево четырех человек з женами и з детьми, да животины волов и коров 170”.

Другая Севская записная книга также заключает в себе именное перечисление Путивльцев убитых и в полон взятых Татарами и изменниками Черкасами.

2.

Более или менее подробные известия по отношению к полоняникам Курского края дают нам Царские грамоты на Корочу [3]. Так как они касаются тогдашнего Корочанского дворянского сословия, то приведем их здесь в подробном изложении.

В 1645 году, во время нападения Татар на Белгородский и Корочанский уезды, было взято ими в плен несколько детей боярских из города Корочи. Из них двое Самойло Сапелин и Григорий Жилин ушли благополучно из Татарского плена в Святогорский монастырь, откуда они были перевезены в Корочу – оба израненные в бою около деревни Стариковой Корочанского уезда. Обыкновенно возвращавшихся полоняников допрашивали, главным образом, в Полоняничном приказе в Москве об обстоятельствах их пребывания в плену. Но на этот раз Сапелина и Жилина допрашивали только в Короче, так как они были очень больны, раны их были разъедены червями.

Первый полоняник – Сапелин рассказал “в расспросех” Корочанскому воеводе следующее. Когда ожидали нападения Татар, то один из военных отрядов, в котором находился Сапелин, стоял недалеко от села Старикова. Нужно было отправить впереди отряда разъезд. По обычаю отправили детей боярских, на этот раз Сапелина и Петра Комарицкого. Утром, 20 августа, когда они оба ехали впереди отряда в долине, чтобы не быть замеченными Татарами и в случае необходимости известить свой отряд, внезапно напали на разъездчиков воинские люди, с которыми наши дети боярские немедленно вступили в бой, но, будучи изранены саблями, не могли сопротивляться и попали в плен. Вскоре Татары напали на отъезжую сторожу и во время нападения захватили в плен Григория Жилина и Федора Рогулина. Однако в это время на Татар налетел Русский отряд, разбил их полчище и преследовал их в продолжение целого дня. Между тем Сапелин оставался в числе пленных. Татары своих убитых везли целый день с собою, а с наступлением ночи сбросили их в овраги. Только на третьи сутки татарский отряд достиг реки Донца, но здесь – 22 августа на него напал отряд Литовских Черкас под предводительством Грицько Торского. Благодаря этому, Сапелин и Жилин были отбиты у Татар, но двое их товарищей Корочанских детей боярских были уведены Татарами в их улусы.

Грицько Торский заботливо отнесся к судьбе несчастных раненых, он дал им лодку, на которой оба Григорий и Самойло доплыли по Донцу до Святогорского монастыря. В монастыре они пролежали две с половинную недели и дали о себе весточку в Корочу. Тогда за ними приехала из Корочи станица детей боярских и возвратила их на родину. Разумеется, такое спасение служилых людей израненных и мучимых можно назвать не иначе, как чудесным, редким спасением.

Григорий Жилин рассказал воеводе следующее. Стоял он с другими тремя своими товарищами детьми боярскими на отъезжей стороже, как вдруг рано на них напали неизвестно какие воинские люди: одни из них явились из лесу, другие из степи, началась схватка, в которой Жилин и Рогулин были взяты в плен. Других двух товарищей освободили Русские, прибежавшие на помощь. Обратившись в бегство, Татары бежали беспрерывно два дня и две ночи. На Донце его с Сапелиным отняли Черкасы и отправили в Святогорский монастырь, куда они плыли на лодке по Донцу три дня. Татары, говорившие по-русски, высказались пред обоими пленниками так:

– “Ныне у вас Царь новый (Алексей Михайлович) и нам ныне на Государевы украйны ходить вольно, и мы будем нынешнего лета воевать Государевы украйны большими людьми”.

Дети боярские Сапелин и Жилин передали воеводе о том, что Татарский отряд, в котором они были, по числу людей был невелик, до 100 человек, некоторые из Татар, находившихся в нем, были из Крыма, другие из Азова, кто предводительствовал ими, этого полоняники не могли сказать, потому что сами не знали.

Этот рассказ с полной убедительностью подтверждает то положение дворян и детей боярских Курского края, что каждый из них никогда не знал, что принесет ему и его семье завтрашний день.

Интересна судьба попавшего в плен атамана Ивашки Каторжного [4]. Он служил в Белгороде в казаках и послан был оттуда с военным отрядом на Северский Донец против Татар. Здесь на перевозе, в бою с ними он был ранен, взят в плен и продан в Турцию в Константинополь. Там он пробыл 12 лет, потом с товарищами напал на сторожей Турок, и ему удалось уйти в Россию, где был избран атаманом села Старикова. В его отсутствие Татары взяли в плен его жену и детей и продали в Азов, жену он выкупил, а дети остались в рабстве. Среде многих случаев полона дворян и детей боярских Курского края обращает на себя внимание долголетнее пребывание в плену дворянина Белгородского уезда Семена Григорьевича Черемисинова, он был на службе взят в полон и пробыл в нем 10 лет.

Русское Правительство, Православная Церковь и общество для спасения пленных устроили выкуп из неволи. Существовал особый полоняничный сбор, благодаря которому можно было время от времени выкупать пленников. Котошихин в своем сочинении “О России в царствование Алексея Михайловича” говорит: “А как они, Крымские люди, ходят войною на украинные города и разоряют и людей рубят и в полон берут, и тех полоненников привозят они на границу, по сговору, на размену; и которыми полоненниками с обе стороны разменяются, а другие останутся, и за тех Московские люди платят деньги по сговору, по 100 рублев и больше, и по 50, и по 30, и по 20, и по 15 за человека, смотря по человеку”. Полонянной сбор сбирался ежегодно, и о нем мы находим сведения в Уложении Алексея Михайловича. С служилых людей брали по 2 деньги, с помещичьих и дворцовых крестьян по 4 деньги и проч. Как важно было это дело, видно из следующих слов Уложения: “Таковое искупление (выкуп пленных) общая милостыня нарицается и благочестивому Царю и всем православным христианам за то великая мзда от Бога будет, яко же рече праведный Енох: не пощадите злата и серебра брата ради, но искупите его, да от Бога сторицею примете. Христос же не токмо серебра, но и душу свою повелевает по братии положити. И того ради Христова слова, благочестивым Царем и всем православным христианам не токмо пленных окупати, но и душу свою за них полагати достойно, да сторичные мзды в он день сподобиться”.

За дворян и детей боярских, взятых в плен на бою, давалось по 20 руб. со 100 четей поместной земли, стало быть в Курско-Белгородском крае выкупная сумма могла быть ниже 20 руб. и выше, достигая в большинстве случаев от 40 руб. (с 200 четей) до 100 руб. (с 500 четей). Кто из дворян и детей боярских были взяты в плен не на военно-боевой службе, за тех полагалось по 5 руб. со 100 четей.

По возвращении из плена дворяне и дети боярские были обеспечиваемы со стороны Правительства. Дело в том, что полоняники теряли свои поместья, в особенности, когда их неволя продолжалась десятки лет. Явившись к воеводе, полоняники подавали о себе заявления, передавали известия о Татарах, Литовцах и других иноземцах и пользовались правом получать жалованье за выход. Поместье возвращалось полоняникам и уже с прибавкой к нему земли за выход из плена.

В этом отношении интересен случай, который мы находим в одной из Царских грамот на Корочу. В 1646 году вышел из татарского плена Корочанский сын боярский Данило Шевелев [5], и ему за полонное терпение к прежнему его поместному окладу в размере 200 четвертей земли было прибавлено 50 четей, то есть, целая четверть владеемого им оклада, и кроме того было прибавлено к его прежнему жалованью в размере пяти рублей еще 3 рубля нового. Их того же сочинения Котошихина можно видеть, что получивших раны лечили бесплатно Государевы лекаря, а за раны давалось особое жалованье.

Упомянем еще о том, что жены дворян и детей боярских, попавших в плен и мужья пленных жен имели право вступить во второй брак, если полоняники или полоняницы находились долго в отсутствии. Иногда возвратившиеся из плена мужья не находили не только имущества, но и своих жен.

3.

После прихода в Курский край и воеванья Крымских царевичей с большими полчищами Татар, в 154 (1646) году были собраны сведения об убитых и взятых в плен в Курском, Рыльском и Путивльском уездах.

В полоняничной книге было записано следующее заявление пред списком полоняников и полоняниц:

“В 154 году, как приходили Крымские царевичи в Государевы украинные городы в декабре и январе месяцах [6] в Курские, Рыльские и Путивльские места и тою войной, што у нас взяли в Курском уезде Курчан детей боярских, их жен и детей и пашенных крестьян, и крестьянских жен и детей и дворовых людей, тому всему по допросу боярина Бориса Васильевича Трубецкого дали сказки тем полоненным людем за своими руками, что в нашей расписке написано, то взято, кроме тех, которые из полону отбиты Курского уезда в селе Городенском, о тех полоняниках сведения дали. А на подлинных сказках написаны поруки”.

Из списка полоняников видно, что из 34 дворянских поместий Курского уезда были схвачены дворяне – старики и малолетние, дворянки – женщины и девушки, таким образом 34 дворянских семейства были повлечены Татарами в тяжкое рабство. За ними вели крестьян с их семействами… Тридцать четыре поместья было разорено и дымилось в развалинах…

Азиатские хищники, возбужденные своею хищническою удачей в Курском уезде, не спешили оставлять пределов Курского края, а двинулись своей ордой в Рыльский уезд. Здесь в начале они действовали успешно, но потом храбрый отряд Рыльских ратных людей в жаркой битве с Татарами отбил у кочевников Курчан детей боярских и их жен и детей, мальчиков и девушек, и крестьян с семействами их, всего – 439 человек.

Из этой цифры можно видеть, как страшны были нападения большими массами Татар на поместья и как дерзки были их орды, не боясь захватывать множество полоняников, что, конечно, должно было затруднять быстроту передвижения Крымцев.

Что же касается удачного отбития Рыльским отрядом пленных, то, следует сказать, что такие удачные случаи были не часто, и множество пленных было уводимо в степи. Вот почему число селений в Курском крае не увеличивалось так быстро, как это могло бы быть вследствие обилия и плодородия земли прекрасного, неистощенного чернозема и всяких других угодий. Вот почему селения и дворянские поместья иногда укреплялись подобно городам, а жители их были такими же воинами, как горожане. Недаром у каждого дворянина и сына боярского, у всякого помещика все его доспехи и вооружение висело на стене у его кровати.

В 1646 году, по Государеву указу, князь Алексей Микитич Трубецкой и Григорий Орефьев Миронов были в Путивле для регистрации убитых и взятых в полон во время бывшей перед этим “войны Татар” в Путивльском уезде. Князь Трубецкой имел поручение “переписать полон, который забрали Ногайские люди – детей боярских и всяких служилых людей по статьям порознь и их жен и детей и что на бóех и в проезжих станицах и в подъездах [7] побито”.

На Государевой службе в проезжих станицах и подъездах были побиты дети боярские Путивльские:
Федор Афанасьев сын Беззубцов.
Василий Савинов сын Карпов.
Андрей Захаров сын Золотарев.
Савел Петров сын Юдин.
Юдин был убит на дороге, будучи послан к Государю с вестовой отпиской от воеводы.

На вылазке и приступе побиты дети боярские:
Жадéн Кузьмин сын Власов.
Иван Федоров сын Забелов.
Василий Ондреев сын Щетинин.

В уезде были взяты в полон:

В деревне Белой Галице:

Беззубцова жена Аграфена Федотьева, сын Юрья 11 лет, Борис 6 лет, Михаил 5 лет.

Деревни Козловки:

Василия Карпова жена Матрена, сын Иван.

Деревни Щекиной:

Ивана Щекина пасынок Елизар Афонасьев.
Прохора Карпова жена Парасковья, сын Михайло.

Села Коренского:

Жена Лукьяна Константинова Елена с детьми с сыном Сидорком, да с Алешкою, Гришкою и дочерью Ефросиньицей.

Деревни Золотаревой:

Семена Золотарева жена Степанида с сыном Григорием, с невесткою Федосьею, с детьми сыном Степаном, дочерьми девками Матренкой и Анкой.

Села Волынцева

у попа Родивона матерь Алена и попадья Авдотья с сестрою Марьицею и с детьми сыном Петрушкой да Матюшкой.

Деревни Щетининой:

Герасима Щетинина жена Агафья, да с детьми: дочь Федоска, другая дочь Федоска, внучка девка Евдокеица пяти лет.
Той же деревни Ондрея Щетинина жена Ирина с детьми с сыном Григорьем и дочерьми Марфой, Оксиньею да с Огафьею да с Татьяною.

Села Студенка:

Афонасия Некрасова жена Варвара с детьми сыном Степашком да с Васком.

Деревни Дугиной:

У Кузьмы Карпова жена Овдотья и дети: сын Левонтей 11 лет, другой сын Иван 9 лет, 3-й сын Микита 7 лет, 4-й Семен – 5-ти лет, да дочь девка Фетинка шти лет.

Деревни Окуловой:

Егорьевского попа Григория Щепкова племянница Варвара 13 лет, другая Палагея 9 лет.

Деревни Фастовой:

Ивана Маслова жена Маланья с детьми: сын Никита, да сын Прокоф (Прокофий), да сын Семен, да сын Семен же, да сын Савелей.

Деревни Малеевой:

Петра Малеева жена Федора, да сын Микита, да сын Иван, да сын Левон, да сын Гаврила, да дочь девка Евдокеица, другая дочь девка Дарица (Дарьица).

Деревни Золотаревской:

Иванова жена Золотарева вдова Марья с детьми: две девки – Овдотья и Марьица.
Микиты Стремоухова жена Анна с детьми: сыны Денис, Иван, дочери Палагея, Христина, Пелагеица.

Села Линева:

Взят в полон поп Федор с попадьею с Марьицей, с дочерью Иринкою, да с Анюткою, да с сыном Ивашком.

По Государеву указу 154 (1646) [8] года Григорий Орефьев Неронов допрашивал Путивльцев дворян, детей боярских, голов, верстаных и кормовых и жилецких казаков и стрельцов, кто убит и взят в полон в нынешнем году под Путивлем с Татарского бóю, и в Государевых посылах [9], и на поле.

По справке оказалось, что полон отбит Рыльского уезду села Крупец [10], а Путивльского уезду отбито полону: вдова сына боярского Татьяна Ивановская жена Черепова и несколько человек крестьян.

А выше поименованные дворяне и дворянки, лица духовного звания и много крестьян были повлечены в Татарские улусы в качестве военной добычи для продажи.

После Татарского погрома в 1646-м году, бывшего и в Рыльском уезде, по Государеву указу и по наказу боярина и воеводы князя Алексея Микитича Трубецкого прибыл в Рыльск Иван Иванович Опухтин, чтобы переписать “в которых местех Татарская война была, хто имяны дворяне и дети боярские и всякие служилые и посадские люди и их жены и дети побиты и в полон взяты и из полону от Татар сами ушли и которых воеводы и ратные люди отбили”, и то все написал “в сех (сих) книгах полно” [11].

В этой переписной полоняничной книге показано всего полоняников Рыльского уезда 161 человек, считая в том числе, дворян, детей боярских, членов их семейств, крестьян и лиц других сословий.

“В эту эпоху, – как говорит исследователь истории Воронежского края М. Де-Пуле [12], – вся Московская украйна была наводнена варварами: сакмы их, дочерна битые, прорезывали ее вдоль и поперек. Татары и калмыки пользовались малейшею неосторожностью чуткого в то время к опасности украинца в ближайших к Русским колониям степях, в лесах и кустах, и то показывались на курганах, то, пользуясь ночною темнотой, прорывались за городские укрепления. Трус в правильной Европейской войне, калмык или татарин являлся дерзким и отважным в разбойническом набеге: в виду городских укреплений он отгонял конские и животинные стада, колол невооруженных и неосторожных жителей, отправляющихся по степям или по берегам рек для своих промыслов в ближайшие места, брал целыми толпами полоняников, грабил и оставлял пустыми избы и деревни”.

Но этого мало. Из приводимых нами здесь некоторых данных, касающихся взятия в плен дворян и детей боярских и отчасти лиц других сословий, можно видеть, что как ни прискорбны и тяжелы были факты увода в плен взрослых мужчин, но еще тяжелее и мучительнее для нас данные полоняничных книг об уводе старцев, малолетних, несовершеннолетних детей, женщин, девушек и девочек в жестокую неволю. Что их там ожидало, об этом страшно и подумать!

В 1680 году в Курско-Белгородском крае совершился страшный по своим кровавым последствиям татарский погром, более всего отразившийся на местном дворянском военно-служилом сословии и в значительной степени захвативший огнем, мечем и пленом лиц и других сословий [13] . В Белгороде и в Белгородском уезде было побито, сгорело и в полон взято татарами 471 человек мужчин и 368 женщин. В том числе сгорело 30 человек в погребе, у помещиков было захвачено в плен крестьян, дворовых людей и работников 45 человек. Большинство погибших страшной смертью и попавших в тяжкую неволю были дворяне и дети боярские с женами и детьми и другие ратные люди. Бросившись на дворянские поместья, Татары избивали там беззащитных детей в возрасте от 15-ти лет до грудных младенцев. Всего пострадало детей 294 человека, в пламени погибло 28 мальчиков, от четырех лет до полугода, и 42 девочки.

Татары в вотчинах и поместьях дворян, главным образом, грабили скот. И действительно, в 1680 году ими было угнано из имений 683 лошади, 820 коров и волов, 2 250 овец, 112 коз, кроме того дотла сожжено 6 помещичьих дворов, да хлеба, стоявшего в одонках 170 копен и 20 четей обмолоченного хлеба, словом они произвели большое опустошение в Белгородских пределах.

В уезде города Болхового [14] набег Татар в 1680 году был незначителен, в плен было взято 34 человека, и в самом городе несколько человек.

В Карповском уезде в этот приход воинских людей, по росписи воеводы Филиппа Силыча Пересветова, было взято в плен из Карповских жителей и деревни Красной Отрошки городовой службы детей боярских 2 человека с тремя лицами их семейств женского пола и несколько других ратных людей, захвачено 8 лошадей и четыре коровы, словом, погром здесь был также незначителен.

Иную картину мы видим в соседнем Хотмышском уезде. По заявлению тамошнего воеводы Луки Андреевича, в Хотмышске и уезде в 1680 г. было взято служилых и других людей с женами и детьми 200 человек, в избах пожжено мужчин и женщин 19 человек. У помещиков было взято в плен 63 человека крестьян. Татарами здесь было захвачено 180 лошадей, 207 коров, 2 быка, 653 овцы и 12 коз. Большие опустошения произвели татарские полчища и в соседних уездах, лежавших южнее: Вольновском, Краснокутском, Золочевском, Ахтырском, Валковском. Всего же за один год в городах Белгородского полка было взято, побито и пожжено всяких чинов людей, жен и детей 3 258 человек, да и них же взято 24 193 головы скота, 4 828 ульев с пчелами, сожжено 4 церкви, 688 дворов, 4 мельницы, 8 хуторов. После татарского погрома не оказалось 6 984 чети молоченного хлеба, не молоченного 10 385 копен, сена 1 571 возов.

После татарского разорения Государь Федор Алексеевич своим указом повелел воеводе Петру Хованскому послать дворянина и с ним подьячего в пострадавшие от нападения неприятелей города и уезды для того, чтобы сделать перепись относительно всех несчастий, которые причинили татары в январе 1680 года и переписные книги, засвидетельствованные самим воеводою, прислать к Государю, к Москве. Это Государево повеление было исполнено.

Наш историк Н.И. Костомаров в своем исследовании о страданиях Русских полоняников, уводимых Татарами в свои улусы и продаваемых в рабство, изобразив эти страдания яркими чертами, заключает свою речь о них следующим образом:

Черты – чрезвычайно живые, правдивые, драгоценные для истории![15]

Если эти черты тяжелого положения полоняников, по авторитетному признанию Н.И. Костомарова, драгоценны для истории вообще, то насколько же они должны быть драгоценнее в истории Курского Дворянства?