Перевод-пересказ Александр Григорьев Alex Grigoryev
СССР в 1926 году. В этот период независимый иностранный турист был редок, как золотой самородок. Тем книжка и интересна. Картинок, к сожалению, нет, но есть роскошный припев "Интернационала" (тогда, одновременно, гимн СССР и гимн мирового коммунистического движения), взятый в качестве эпиграфа: "решительный дой".
(Первое что бросается в глаза это вопиющая ложь с которой все начинается, о том что рабочие работают на себя. Нет, норма эксплуатации рабочих выросла на порядок. Жизненный уровень рабочих упал и их права значительно урезались по отношению к Российской Демократической Республики которую свергли коммунисты. Этот очевидный факт не только как бы в упор не видит американка, но и пытается убедить читателя ровно в обратном. Видно как их мифы и фантазии бьются о реальность, и видно что если реальность не бьётся с мифами тем хуже для реальности. И тут видно на сколько фантазии колечащие россию происходили именно из США.)
Авторка объясняет, что выбрала для поездки Советскую Россию, потому что это "самое интересное место в мире в самое интересное время": рабочие работают на себя, а не на боссов, и пытаются построить рай на земле. (Именно в 1926 году Светлов сочинил свою революционно-экспортную "Гренаду", а Чуковский спокойно-буржуазное "У меня зазвонил телефон": куда повернет государственная лодка ещё не было понятно для профанов. Это закат НЭПа, последние отблески коротких свобод. Это год в который из захлопывающейся мышеловки выскочила Алиса Зиновьевна Розенбаум ставшая в США великой Айн Рэнд).
Путешествие началось в Нью-Йорке, пароход доставил журналистку в Ригу, где она пересела на поезд до Москвы. В Москву ехали и другие люди - многие из них в каютах хором пели "Интернационал" и носили красные значки. Двое из них оказались американскими коммунистами-евреями, которые рассказали, что мечтают жить в стране, где евреев не дискриминируют. Ещё один был американским агрономом, ехавшим по приглашению советских властей в Украину поднимать сельское хозяйство. Под Одессу ехала группа американских левых энтузиастов, которые собирались основать там сельхозкоммунну. (До боли знакомо. Смотрим фильм Джек Восьмеркин - Американец).
Кроме них на пароходе прибыло несколько возвращавшихся советских граждан, включая знаменитого профессора, десять месяцев читавшего лекции в Европе (не могу гарантировать, но похоже, что речь идёт о Вернадском).
В поезде все иностранцы с нетерпением и замиранием сердец ждали пересечения границы, чтобы увидеть реальную Советскую Россию. На границе их пересадили "в голый, жесткий и не очень чистый" советский вагон третьего класса. Выдали одеяла, но постельного белья и матрасов не имелось.
Досмотр багажа советской таможней продолжался бесконечно долго и невероятно тщательно: выпотрошили буквально все. Коммунисты оказались несколько разочарованы приемом.
Поезд проезжал мимо станций, на которых толпились одинаково одетые люди: почти все мужчины в белых рубашках, женщины в синих или красных платках. И повсюду висели серпы и молоты.
По приезде в Москву всех иностранцев по выходе с поезда задержали и допросило ГПУ, заподозрившее их в шпионаже: как оказалось, один из иностранцев сфотографировал из окна поезда живописную девочку на пригородном перроне, это было замечено и по телеграфу сообщено на Лубянку. Но все закончилось благополучно.
Американку направили жить в "Националь", который был забит делегатами конгресса Профинтерна: номера им сдавали задешево. Впрочем, на следующий день конгресс закончился и "Националь" совершенно опустел.
Прогулка в "Пассаж": когда-то шикарный торговый центр разграблен и разгромлен.
Утром Тверскую заполняли розничные торговцы. Они продавали колбасу, "сандвичи с икрой, свёрнутые в толстые рулеты", фрукты, торты, покрытые жирным кремом, и конфеты. Также продавались большие бутылки кваса, кумыса и газированной воды.
Русский знакомый по пароходу сказал, что безработных стало явно меньше, другой знакомый пришел к противоположному выводу.
Еда стоит дорого для москвичей. Но в ресторане тарелка густого борща с мясом и взбитой сметаной стоит 50-75 центов (рубль - полтора) и этого достаточно, чтобы долго ощущать сытость. "Я могу есть борщ трижды в день".
Завтрак в отеле: кофе, хлеб с маслом и яйцо - 1,20 рублей. Главная проблема, что в советском общепите нет салфеток (их там не было до конца совка, салфетки и совок несовместимы).
В городе много книжных магазинов, но во всех из них продают бесконечные тома Ленина и иных революционеров.
На митинге 1 августа в честь очередной годовщины начала Первой мировой выступил Троцкий. Все окружающие говорили о его речи с восхищением, но авторка его, к сожалению, не видела и описания не оставила.
Зато она сходила на собрание женщин в Московском дворце профсоюзов. Зал был переполнен. После каждой речи оркестр играл несколько тактов "Интернационала".
Потом делегаток поздравили юные пионеры. За ними прошел концерт детей из профсоюзных училищ, талантливо певших и танцевавших "Карманьолу" на бис.
Потом пионеры показали спектакль "Мечта пионера". Мальчики ходили с голыми торсами и держали в руках картонные молоты, в девочки в белых боузках, коротких юбках с голыми ногами размахивали серпами
Потом выступили дети Поволжья с народными песнями, начав с исполнения песни о Ленине на фоне его портрета.
После этого все делегаты хором спели "Интернационал" и посмотрели американский кинофильм.
В общем, советской профсоюзной экзотики для американки оказалось более чем достаточно.
На следующий день она осмотрела стены Кремля - внутрь иностранцев не пускали.
На Красной площади проходила демонстрация пионеров и комсомольцев в защиту мира.
Демонстранты маршировали дружными рядами, печатая шаг, и периодически что-то выкрикивали по команде. Неожиданно появились красные кавалеристы с винтовками и шашками, которые проехали рядом с демонстрантами, приветствуя их.
Американка отметила странный симбиоз пацифизма и милитаризма и не нашла ему внятных объяснений.
"Вчера я пошла повидать Ильича. Он лежит в своем Мавзолее на Красной площади, принимая посетителей с пяти утра до заката".
В Мавзолей стоит длинная-предлинная очередь паломников, в основном, группами, со знамёнами и, иногда, с оркестрами, попеременно исполняющими "ревоюционный похоронный марш" (вероятно , "Вы жертвами пали в борьбе роковой...") и "Интернационал". За порядком наблюдают конные милиционеры но толпа настроена благоговейно, не бузит, и единственное нарушение - окурки, бросаемые под ноги.
Впрочем, урн все равно нет.
Американка тоже отстояла полчаса (то есть иностранцев было не мало) в особой очереди, чтобы получить пропуск для иностранцев - с таким пропуском к Ленину пускают без очереди.
Мавзолей ещё деревянный, окружённый железным забором. Посетители оставляют сумки, пакеты и трости перед входом.
В фойе висит красивый герб СССР. Потом идет узкий коридор и ступени вниз. Все выдержано в красно-черных цветах, создавая мощный психологический эффект. Авторка испытала дрожь и почти чувство ужаса. Впереди горели электрические факелы. Пройдя некоторое расстояние, она оказалась в погребальной камере, где за стеклом лежал Ленин "спокойный, милый и красивый" . "Само лицо этого великого человека воодушевляло массы".
Ленин был одет в китель цвета хаки и до пояса покрыт покрывалом. Люди проходили мимо мертвого вождя в благоговейном молчании.
Здание напротив Кремля украшено гигантским плакатом "Религия - опиум для народа" - как раз рядом с ещё не снесенной часовней Иверской Богоматери.
В часовню тоже заходят люди, но их несравнимо меньше, чем стоит в очереди в Мавзолей.
Американке это очень нравится. Она рассуждает, что старое непременно уступает дорогу новому. Что и в Америке молодежь воспитывает государство и все советские перегибы по этой части можно понять и простить. (Не понятно что тут нового смена одних идолов на других, нравится видимо не идолопоклонничество, а поклонение правильным идолам)
"Пусть либералы оплакивают "Свободу".
"Товарищ Ленин мёртв, но его дело живёт в республике рабочих" .
Разговор с местным толстовцем. Он, как убежденный пацифист, отказался служить в Красной Армии за что был приговорен к расстрелу, но его знакомые обратились к Ленину и тот толстовца помиловал. Толстовец рассказал, что пацифизм теперь допустим и поощряется Москвой только в капстранах, а в СССР он приравнен к дезертирству и измене родине. Поэтому если его снова призовут, он пойдет служить я чтобы разлагать армию изнутри.
Встреча с советским чиновником из Министерства просвещения. Тот с возмущением рассказывает, что целыми деревнями крестьяне отказываются отдавать детей в советские школы. Один мужик возмутился тем, что детей учат танцевать, а это смертный грех. Но выход найден: арест и осуждение судом нескольких зачинщиков позволяет сломить сопротивление прогрессу в каждой деревне. (Этот вопрос полностью будет решен в 1930 году в год порабощения в колхозы. В этот год в стране будет введено тотальное принудительное начальное образование для абсолютно всех детей.)
Чтобы сэкономить, американка сняла комнату в коммуналке - правда с прислугой.
На коммунальной кухне постоянно горят дрова в огромной плите, у которой толпятся хозяйки. "Коммунальная кухня - промежуточный пункт между нашими личными плитами и подлинной кооперации будущего".
Государство отменило "сухой закон" (введенный царем с началом первой мировой войны в 1914 году и сохраненный формально коммунистами до 20 года. Народ еще при царе стал гнать самогон и прекрасно на этом зарабатывать. Коммунисты подвергли репрессиям более полумилионна граждан за самогоноварение, многих расстреляли. 5 октября 25-го года коммунисты решили взять этот бизнес окончательно под себя и выпустили указ о возобновлении вино-водочной торговли, его подписал Рыков, и водка, вплоть до войны в народе называлась Рыковкой), что авторка поддерживает. Потому что крестьяне гнали самогон и страшно наживались на этом, а теперь водочные деньги получит государство. И, кроме того, рабочим и крестьянам постоянно рассказывают о вреде водки, а нэпманам нет - чтобы эксплуататоры побыстрее передохли.
Кофе в Москве невероятно дорогой, како найти сложно, чай наиболее доступен.
В Москве американка впервые в жизни попробовала грибы и они ей очень понравились (в США грибы собирать не принято из-за обилия ядовитых, я пользуюсь отсутствием конкурентов. Лишь в последние полвека грибы вошли в американский рацион - за счёт шампиньонов, шитаке и тому подобного эрзац-продукта)..
В государственные магазины стоят очереди - в них цены ниже. Магазины нэпманов чище и симпатичнее, но цены очень высоки.
Судя по её описанию, магазины полны продуктов (НЭП, точнее свободный рынок который чуть отпустили, их наполнил).
Поездка в Нижний Новгород (ещё не Горький) из Москвы на поезде. Вагон неожиданно чистый - авторка восхищается советской властью, привившей стандарты гигиены совершенно диким людям.
Главное здание прославленной ярмарки украшено красными флагами, но невероятно уродливое. Все павильоны в развалинах и запустении. Однако работает базар, где американка купила сладости и татарские тапочки.
На базаре есть умывальник, а к нему прилагается общественное полотенце - все во вшах.
Толпа состоит из русских, татар, украинцев, персов и грузин.
Местная гостиница очень чистая и дешёвая, но ресторана нет ни в ней, не поблизости. Татарские бродяги угостили американку яблоками - это был ее завтрак.
Нижний Новгород неожиданно очень понравился, хотя в нем мало старины.
После этого был куплен билет на пароход для плавания вниз про Волге. Места ненумерованные: в каюту помещается столько людей, сколько в нее влезет. В каютах первого класса есть умывальник.
Пароход проплыл мимо Казани, которая издали выглядела совершенно волшебно.
Нудное и нарочито художественное описание реки и поездки. Интересна только опечатка: Cimbirsk.
Американка постоянно слышит песню про Стеньку и княжну, из чего делает вывод, что Шаляпин сделал из нее хит.
Вблизи Саратова работает детская комунна имени Джона Рида, для которой журналистка Анна Луиза Стронг собирала деньги в США (в Вики есть статья о Стронг - обязательно посмотрите).
Астрахань. В городе никто не слышал о дорожных чеках American Express. К счастью, удалось обменять несколько наличных долларов. Этого хватило на закупку хлеба, сыра, яблок и икры на обратную дорогу.
Попутчики отрезали ломоть хлеба, клали на него рыбу и поедали рыбу руками, а потом съедали хлеб (средневековый стиль еды - самый вкусный, на мой взгляд).Ложек-вилок ни у кого не было я но у каждого имелся нож.
Глава посвящена кампании по борьбе с неграмотностью - в классах сидят взрослые и дале пожилые люди. Они могут часами и очень горячо обсуждать поэму Некрасова "Кому на Руси жить хорошо".
Американку особо восхитило, что для крестьян, рабочих и красноармейцев подготовлены разные буквари и тематическими текстами.
Привычно скучная глава о московских университетах с перечислением названий и описанием зданий, стоящих на таких-то улицах, к которым надо идти мимо того и сего.
Единственная живая деталь - массовая демонстрация студентов на Тверской "против экономического вторжения империалистов в Китай".
Крайне лаконично описаны встречи с Луначарским и Крупской. Нарком и вдова Ленина очень понравились. Крупская описана, как маленькая женщина "с калмыцким лицом, напоминающим лицо Ленина". Крупская тогда руководила отделом в министерстве просвещения (я читал ее педагогические труды - напомню, что своих детей у нее не было и с детьми она никогда не работала - и скажу, что это фанатичный бред).
Каждое воскресенье в Москве проходят массовые демонстрации комсомольцев в поддержку чего-то или в знак протеста против чего-то.
Советская знакомая сообщила, что мечтает увидеть Америку, прежде чем капитализм окончательно не исчез.
В Москве работает школа танца Айседоры Дункан. Она выступает со своими ученицами с революционными балетами. После одного из них - о мучениках Парижской коммун - восхищённый зал скандировал "Даёшь Европу!".
Посещение музея Ленина. В одном зале висят всевозможные фотографии вождя, во втором собраны всевозможные бюсты, картины, вышивки и прочие чеканки с его изображениями. Один, особо ценный, портрет изготовлен из конского волоса. Третий зал - реплика кабинета Ленина. (В описании чувствуется восторг).
В Большом театре репертуар состоит практически полностью из произведений русских композиторов.
"Кармен" в постановке Немировича-Данченко: работницы носят современные рабочие блузы, а Хозе выглядит и действует, как наемник капитала, несмотря на то, что его мать тоже была простой работницей. Луначарский очень хвалил этот спектакль.
МХТ. "Станиславский полностью принадлежит старому режиму, как и его театр. Эти люди совершенно не понимают нового".
Театр Мейерхольда. Нет занавеса, видны театральные машины, которыми иногда управляют актеры во время спектаклей.
Спектакли очень странные, но невероятно интересные.
1 мая на Красную площадь пускают только рабочих. Американка с гордостью прошла в колоннах трудящихся вместе с группой американских коммунистов. Рядом шли французы и итальянцы, все они выкрикивали лозунги на своих языках.
Книжка, на мой взгляд, малоинтересная, наблюдений за жизнью страны ничтожно мало. (Зато полно коммунистической пропаганды скрытой и открытой, и неприязни к туземцм которым такой чудесный строй придумали.)
© С.В.Кочевых
